– Милли в этом году не празднует Рождество, – сказал дедушка. – Но, по крайней мере, согласилась почтить нас своим присутствием.

– Как ты можешь не праздновать Рождество? – спросил Хайден, смотря на Милли невинными голубыми глазами. – Рождество – это же потрясно!

Он чуть шепелявил, и это было заметно по тому, как он произнёс «Рождество» и «потрясно». Милли подумала, что кто-то, должно быть, даже считает это милым.

– А подарки – это вообще круто! – воскликнул Кэмерон, потрясая кулаками.

Оба мальчика были настолько перевозбуждены, словно родители влили в них по несколько кружек чёрного кофе. Милли даже стало интересно: она когда-нибудь тоже ждала праздника с таким же нетерпением или всегда знала, что всё это глупости?

– Наша культура и так уже слишком материалистическая, – сказала Милли. – Зачем тебе ещё больше вещей?

Её тётя, дядя и двоюродные братья встревоженно переглянулись. Хорошо. Должен же хоть кто-нибудь в семье сказать правду.

Шери натянула на лицо улыбку.

– Милли, может, хотя бы выпьешь стаканчик гоголь-моголя?

– Пить гоголь-моголь – всё равно что пить флегму, – сказала Милли. Нет, серьёзно, как настолько отвратительный напиток мог вообще стать традиционным на каком-либо празднике? Гоголь-моголь и фруктовый пирог – это скорее наказание, чем угощение.

– Что такое флегма? – спросил Хайден.

– Это такая гадкая липкая штука, которая скапливается в носу и горле, когда у тебя простуда, – объяснила тётя Шери.

Кэмерон поднял свой стакан.

– Ух ты! Гоголь-сопель! – воскликнул он, потом сделал картинно большой глоток, испачкав верхнюю губу.

Милли не могла этого вынести. Она хотела выбраться оттуда, и поскорее.

– Пойду прогуляюсь, – сказала она.

– А нам можно с тобой? – спросил Хайден.

– Нет, – ответила Милли. – Мне надо побыть одной.

– Не отходи слишком далеко, – сказал дедушка. – Ужин через час.

Когда Милли пошла к двери, дедушка крикнул ей вслед «Не забудь пальто», но она пропустила его слова мимо ушей.

На подъездных дорожках окрестных домов стояла куча машин – наверняка ко всем съехалась родня, чтобы отпраздновать Рождество. Все эти люди ведут себя одинаково, делают одно и то же. Подарки, гоголь-моголь, лицемерие. Милли другая, и она не будет в этом участвовать.

«Лицемерие», – снова подумала она, и это слово больно ранило её. Дилан сказал, что она лицемерка, потому что оценивает Брук по внешности. Но парней – даже таких клёвых парней, как Дилан, – легко обмануть с помощью внешности. Если обычная красивая блондинка обратит на них хоть какое-то внимание, они будут считать её святой и гением в одном флаконе. Ну нет, Милли – не лицемерка. Она говорит правду, и если кто-то не может вынести правду, это их проблемы.

Сделав круг по району, она довольно сильно замёрзла, но домой пока идти не собиралась.

В голову ей пришла идея. В дедушкиной мастерской стоял обогреватель, который он всегда оставлял включённым; там можно будет согреться и подождать, пока домашняя вечеринка не закончится. Дедушка слишком занят своим дурацким праздником, чтобы пойти в мастерскую. Идеальное место, чтобы спрятаться.

Дедушка держал ключ под цветочным горшком возле двери мастерской. Милли нашла его, открыла дверь и дёрнула за цепочку, которая зажигала лампочку, освещавшую маленькую комнатушку без окон.