– У штурмовиков раньше с деньгами было плохо, а тут вдруг появились. У нас, э-э, если вы понимаете… – инспектор пристально посмотрел на Гумилева.

– Думаю, понимаю, – улыбнулся подполковник.

«Ишь, испытывает, – подумал он. – Точно из крестьян, наши тоже любят вот такую проверочку произвести, как бы невзначай».

А вслух добавил:

– Мы тоже стараемся иметь в радикальных партиях своих информаторов. И очень интересуемся вопросами их финансирования, без денег они не опасны.

– Да, – инспектор, признав в русском госте коллегу, заговорил явно потеплевшим тоном. – У нас такая же ситуация. И я не думаю, что выдам секрет, но когда мы узнали, что это рубли, возникла версия о финансировании наших радикалов Москвой.

– Это не серьезно. Во-первых, и я в свою очередь тоже не открою тут вам секрета, мы не стали бы связываться с реваншистами. Возможно, для вас это прозвучит неприятно, но я воевал с германской армией. Это был сильный противник, и в России никто не хочет встретиться с таким еще раз. Во-вторых, – Николай Степанович пожал плечами, – я, конечно, полицейский, но полагаю, если бы это делала наша разведка, им не составило бы труда передать более ходовую валюту: фунты или доллары.

– Да, наверное. Но в любом случае, мы задержали Мюллера. Деньги передал именно он, но они со счета Хеттиха. Это не сложно было установить – сейчас в Германии не так много людей имеют возможность снять со счета подобную сумму в рублях. Обоих допросили по поводу денег.

– И?

– И Хеттих объяснил, что заработал их в Китае. А поменял на рубли потому, что в Китае выгодный курс, переводил деньги через русский банк. А жертвовать деньги партиям не запрещено.

– Банк известен?

– Да. Петербургский Международный. Вы можете получить там информацию?

– Попробуем, думаю, это займет пару дней. А что?

– В Германии это крайне сложно. Банковская тайна – это святое.

– Даже для полиции? – удивился подполковник.

– В первую очередь, – грустно пошутил его баварский коллега. – И подступиться к ним невозможно. Большие деньги дают и большую власть.

– У нас немного иначе, – ответил Гумилев, про себя невесело подумав: «У нас большая власть дает большие деньги». Но говорить немцу об этом не стал, вернулся к делу:

– У вас есть точные данные, когда он переводил деньги?

– Пожалуйста, – протянул сыщик документ из дела.

– Отправим запрос, подождем. А Мюллер?

– Понимаете, герр Гумилев, они ведь не совершали преступлений в Германии, – помявшись, ответил инспектор и замолчал.

– Понимаю. И знаю, что оба они бывшие офицеры германской армии. Но, видите ли, коллега, – жестко сказал подполковник, – по-моему, бандит не имеет ни национальности, ни родины, ни тем более чести. И если Хеттих тот человек, коего мы ищем, то он натуральнейший бандит. За ним организация трех вооруженных разбоев и три десятка трупов. А Мюллер вообще участник последнего налета. Вы всерьез считаете, что такие люди нужны в Германии?

– Нет, – кивнул Мюллер. – Но мы не сможем выдать их России, даже если будут доказательства преступлений. Вы же знаете – политика.

– Давайте сделаем так, – предложил жандарм. – Поищем доказательства, деньги, а потом решим, что делать.

Инспектор вновь замялся, потом тихо произнес:

– Понимаете, герр Гумилев… я спокойно отношусь к русским, но… я догадываюсь, как это будет.