Говорят, что в тюрьмах России 30 % заключенных совершенно ни в чем не виновны. Я, не видя уголовных дел, так уверенно говорить не могу, но у меня тоже сложилось такое же впечатление. По меньшей мере, трое из тех, с кем пришлось познакомиться, были точно совершенно не виновны в том, что им инкриминировали, по остальным, отрицающим свою вину, разумеется, так уверенно говорить нельзя. А отрицала вину действительно примерно треть. Что касается остальных, то у 80 % из них (претендентов на 5—10 лет лишения свободы) вина была такая, что я бы их выпорол ремнем (пригрозив, что если будут продолжать, то выпорю и пряжкой) и с позором бы отпустил еще из ментовки. Но я уже писал об этом.

То есть в целом в камерах, вас будут окружать такие же люди, которых вы привыкли видеть и на свободе, да и в коридоре за закрытой дверью будут такие же люди, а вся мразь человеческая у вас будет в судах и следственных комитетах. Но на встречу с этой мразью вас будут вызывать очень редко.

Теперь о главном. И в Бутырке действует А.У.Е. — так это пишется. Расшифровывается по-разному, но мне расшифровали так: «Арестантский уклад и единство». Это правила поведения арестантов, принятые всеми арестантами для себя. Разумеется, эти правила можно и не выполнять, но лучше выполнять, я согласился выполнять сразу и без разговоров.

Как это выглядело? Вот меня, с матрасом и постелью в одной руке, и с пакетом с бумагами от суда и следователя и со шлепанцами, в которых меня взяли на пляже в Крыму, в другой руке, привели к дверям общей «хаты». Я был в туфлях, на мне были спадающие джинсы без ремня и рубашка с коротким рукавом. И все. Открылась дверь «хаты», арестанты тут же подхватили меня и мои вещи и помогли войти, «смотрящий» пригласил к себе на «шконку» и в кругу других арестантов начал с вопроса: «Какая у вас беда?», — какая статья УК? Конечно, в моем случае арестанты удивились необычностью статьи, изучили постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого (убедились, что у меня статья не позорная, скажем, не изнасилование), расспросили, что у меня есть из вещей. Выяснив, как меня взяли, тут же нашли мне чистые треники и майку, чтобы я мог переодеться полегче. Потом забраковали мой матрас и мою постель, и выдали мне и матрас потолще, и новый комплект постельного белья. Посадили за «дубок» (стол), налили чая, пододвинули печенье, сахар, «смотрящий» подошел и положил рядом целую пачку «Мальборо» и спички. Показали, где и что в «хате» находится и как этим пользоваться, пригласили брать чай и сахар, сколько хочу и когда хочу. Начали думать, какое «погоняло» мне дать, я предложил «Игнатьевич», но прижилось «дядя Юра». Хотя «погоняло» «экстремист» тоже иногда использовалось, но скорее в качестве шутки.

И вот так встречали всех «честных арестантов», попавших в СИЗО, как и я, — без ничего. (С нечестными встречи выглядят по-другому, но вам-то зачем быть нечестным?)

Потом помощник «смотрящего» мне объяснил, что все зависит от моего материального состояния на воле — если мне не в тягость (не в разорение семьи), то я должен платить 2 тысячи рублей в месяц на общие дела — на закупку инвентаря для камеры, моющих средств, кроме того, в камере были холодильник и телевизор, купленные на общие деньги. (Сядете — узнаете, на что еще идут эти взносы.) Кроме этого, мне ежемесячно надо вносить в камеру натурой 2 кг сахара, два блока сигарет, шесть пачек чая. Еда в СИЗО хотя и достаточная, и по факту не съедается, но очень пресная, однообразная и быстро приедается, а сахара полагается одна столовая ложка в день.