— Таранить! — отрывисто скомандовал Сандакан. — И пароход, мчась с огромной скоростью, ударил стальным носом в середину корпуса парусного судна даяков, разрезал его, словно ножом, и прошел дальше, оставляя позади груду обломков и человеческих тел в волнах, порозовевших от крови. Минуту спустя пароход уже приблизился к яхте и стал бок о бок с нею.

— Доброе утро, Сандакан! — крикнул ему с капитанского мостика стоявший там европеец в тюрбане, вынимая на мгновение сигару изо рта.

— Доброе утро, Янес! И тебе привет, Тремаль-Наик! — откликнулся Сандакан, глядя на неисправимого курильщика и на стоявшего теперь рядом с ним пожилого красавца-индуса в богатых одеждах, по роскоши не уступавших одеждам любого набоба или раджи Индостана. — Что с вами? Напоролись на камень?

— О нет, пустяки! — хладнокровно отозвался Янес. — Просто прижались при отливе к песчаной отмели. Как только вода поднимется, прекрасно сойдем. Но… надоедают комары. Их здесь чертовски много. Они не боятся даже дыма сигары.

— И немного надоедают даяки? — смеясь, откликнулся Сандакан.

— Да, пожалуй, надоедают и они! — спокойно согласился Янес. С помощью парохода Сандакана яхта без особого труда сошла с мели и получила возможность свободно двигаться, что значительно упрощало и облегчало защиту. Однако даяки еще не считали свое дело проигранным и через некоторое время возобновили атаку. По-видимому, они напрягали все силы, чтобы победить. Но эти усилия не привели ни к чему. В самый разгар сражения позади нападающих послышались частые выстрелы, и у входа в бухту показалось несколько парусников, но с них стреляли не по судам Сандакана и Янеса, а по прао даяков.

— Браво! Мои молодцы вовремя пришли на помощь! — сказал Сандакан.

— Да, от даяков мы, конечно, избавимся! — отозвался Янес.

— Ты этим недоволен, брат? — удивился Сандакан.

— Нет, дело не в том. Видишь ли, когда нет даяков и мы перестаем стрелять, на меня набрасываются комары. И я, право, не знаю, что хуже…

Сандакан засмеялся.

Второе сражение за этот день было закончено. Потерпевшие полное поражение прао даяков поспешно уходили от выстрелов противника.

Первым, кого дружески обнял Сандакан, был Янес.

— Здравствуй, раджа Ассама! — повторил он свое приветствие. — Ты ради меня покинул с таким трудом и с такими опасностями завоеванное нами для прелестной Сурамы, твоей жены, королевство…

— Мог ли я оставаться в Ассаме, когда моя рука нужна другу? — отозвался Янес, отвечая на привет Сандакана. — И потом, в Ассаме все спокойно. Сурама правит нашим маленьким народом, как будто весь свой век сидела на троне, англичане еще далеко от Ассама… А мне хотелось узнать, что и как курят на острове Борнео. Может быть, найдутся какие-нибудь особенные сигары… Право, я не жалею, что отправился в поход!

— Давно на вас напали даяки? — продолжал спрашивать Сандакан.

— Порядочно! — ответил Тремаль-Наик, видя, что Янес занялся важным делом — раскуривает новую сигару исполинского размера. — Мы еще с полуночи были вынуждены время от времени выдавать пару выстрелов, чтобы держать даяков на почтительном расстоянии. И это, как видишь, не помогло.

— И под утро, — вставил между двумя затяжками Янес, — даяки стали столь же назойливыми, как и комары!

— А ты, друг, как поживаешь? — обратился к Тремаль-НаикуСандакан.