|
Поживешь вот, увидишь. Потому что враги-то мы уж очень непримиримые, – пояснил он. – Конечно, издеваться – вон как петлюровцы: шомполами, нагайками да четвертования шашками, – это мы не будем, но ведь я и сам не задумался бы уничтожить при удобном случае всякого врага.
– Но раненый?
– Раненый? – усмехнулся Владимир. – Посмотрел бы ты, как этот раненый всаживал пулю за пулей из нагана в дверь, когда к нему ломились. Офицер так и тюхнулся. Жаль только, что своя последняя осечку дала. Вот и попался. Нет, брат, – прибавил он, немного подумавши. – Коммунист может быть или у своих – живым, или у врагов – мертвым. А… раненый? Слишком уж это дорого будет ему стоить…
Пока приятели разговаривали, Николай разыскивал тетку.
Соломинка оказалась совсем рядом, и он без труда узнал от первой же повстречавшейся хохлушки, где живет Марья Сергеевна Агорская.
Подошел к беленькому домику с небольшим садом, засаженным кустами сирени, и остановившись заглянул сначала в щелку забора.
За небольшим столиком в саду сидели две женщины и пили чай. Внимательно приглядевшись, он узнал в одной из них свою тетку.
Николай отворил калитку.
Обе старухи испуганно смотрели на него, но он уверенно подходил к столу.
– Здравствуйте, тетя.
– Что?.. Что такое? – с беспокойством спросила одна из сидящих.
– Не узнали, должно быть? Николай, ваш племянник.
– Ах, батюшки мои! – взмахнула тетка руками. – Да откуда же ты? Ну, иди, поцелуемся.
– Эммочка, Эмма, – закричала она после первых приветствий, – иди сюда, беги скорее, смотри, кто к нам пришел.
На ее зов из двери выбежала девушка лет девятнадцати в ситцевом беленьком платьице, с книжкой в руках, и удивленная остановилась.
– Твой двоюродный брат. Да поздоровайся же, чего же столбом стоять?
– Здравствуйте, – подошел к ней Николай, протягивая руку.
– Здравствуйте, – ответила Эмма.
– Да вы что? – вскричала тетка. – Или на балу познакомились? Вместе на стульях верхом катались, а теперь з-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е!
– Это еще от непривычки, – звонко засмеявшись, сказала Эмма. – Садись пить чай.
Николай сел. Старуха засыпала его разными вопросами.
– Ну, как мать, сестры?
– Ничего, живут.
– А отец? Ох! – вздохнула она, – непутевый он у тебя был. Наверно в большевики пошел.
Николаю ничего не оставалось делать как подтвердить, что отец точно «в большевики пошел».
– А ты что в эдаком облачении? – ткнула она пальцем на его гимнастерку. – Или тоже забрали?
– Забрали, – уклончиво ответил Николай. Он не хотел сразу огорчать ее.
– Вот что… В полку что ли служишь?
– Нет, на курсах учусь.
– Учишься? – протянула она. – Юнкер значит вроде как? Ну, доброволец видно, а то и коммунист, пожалуй?
– Мама, – прервала ее Эмма. |
