— Я хотѣлъ только доложить вашей милости, что бѣдное животное теперь совсѣмъ оправилось, — пробормоталъ онъ, смущенный гнѣвнымъ жестомъ баронессы.

— Хорошо, — сказала она. — Наказаніе не принесетъ eй вреда. Минка на весь день подвергнется строгому аресту и сегодня не должна больше мнѣ попадаться на глаза.

Слуга подалъ ей портфель, принесенный съ почты, и молча удалился. Въ салонѣ онъ исподтишка засмѣялся; въ подобныхъ случаяхъ за ненавидимой всѣми въ домѣ «черной канальей», которую онъ только что величалъ при госпожѣ «бѣднымъ животнымъ», обыкновенно очень нѣжно ухаживали, а теперь вдругъ такая немилость! Чего не могли сдѣлать неудовольствіе хозяина дома и жалобы прислуги, то сдѣлало грубое оскорбленіе посторонняго человѣка.

Почтовый портфель, принесенный слугою, былъ практически введеніемъ баронессы, «чтобы ни одно письмо не пропало по небрежности прислуги», а потому всѣ приходившія въ домъ Шиллинга письма проходили черезъ руки хозяйки. Она отперла портфель и вынула все, что тамъ было. Она продѣлывала все это съ обычной аккуратностью, съ характеризовавшими ее граціозными движеніями, но вдругъ она вспыхнула и тонкіе пальцы ея дрогнули, какъ будто изъ одного изъ конвертовъ выползъ паукъ. Конвертъ этотъ былъ съ траурными каемками и съ прекрасно вырѣзаннымъ гербомъ на печати.

— Итакъ, вотъ оно, — беззвучно пробормотала она. — А я съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе надѣялась, что эта исторія замолкнетъ. — Она, повидимому, была очень непріятно поражена, но скрыла это подъ принужденной улыбкой. — Lupus in fabula, - сказала она, показывая канониссѣ письмо, которое было адресовано барону Шиллингъ. — Я говорила тебѣ о гостяхъ; тоненькій листочекъ, лежащій въ этомъ конвертѣ, по всей вѣроятности курьеръ, извѣщающий о скоромъ прибытіи неизбѣжныхъ гостей. Захочешь ли ты остаться подъ одной кровлей съ бывшей танцовщицей.

Умное смуглое лицо канониссы приняло ледяное выраженіе.

— Прежде всего, я должна спросить тебя, Клементина, какъ ты можешь быть непозволительно слаба и допускать подобныя вещи?

Баронесса опустила глаза и начала собирать крошки на столѣ; она была смущена.

— Мужъ просилъ меня объ этомъ; обыкновенно онъ ни о чемъ не проситъ…

— Такъ, это, конечно, очень уважительная причина! — Самый строгій исповѣдникъ не могъ выглядѣть неумолимѣе этой дамы, иронія которой не произвела желаемаго дѣйствія. Ея изящная пріятельница превратилась въ упрямаго ребенка, что съ ней часто случалось, и сказала раздражительно и гнѣвно.

— Перестань, Адельгейда, не читай постоянно нравоученій. Я знаю хорошо, какъ мнѣ надо себя держать, и уклоняюсь отъ этой глупой исторіи. Боже мой, какое мнѣ дѣло до того, что умеръ Феликсъ Люціанъ? Какое мнѣ дѣло до того, что онъ лишился всего состоянiя во время войны? Я вижу въ этомъ только карающую десницу Бога надъ грѣшнымъ сыномъ, который въ ужасномъ ослѣпленіи возсталъ противъ матери…

— Этой старой женщины въ монастырскомъ помѣстьѣ, которую мы сегодня видѣли въ окнѣ?

— Да, она до сихъ поръ и слышать ничего не хочетъ о сынѣ — и вполнѣ права! Она не знаетъ, что онъ умеръ, что послѣ него осталось двое дѣтей и копитъ и увеличиваетъ свое огромное состояніе для сына своего брата, для этого маленькаго урода, который прыгалъ тамъ на стѣнѣ.

Какъ бы уставъ отъ длиннаго разсказа она согнулась въ своемъ креслѣ, - бѣлое батистовое платье собралось въ некрасивыя складки на ея согнувшейся фигурѣ, а на ея длинныхъ узкихъ рукахъ, которыми она машинально теребила вышитыя оборки, надулись всѣ жилы.

— Дурно воспитанному, злому мальчишкѣ было бы подѣломъ, если бы онъ лишился этого наслѣдства; онъ и такъ много получитъ, — добавила она послѣ нѣкоторой паузы, — но, какъ я уже сказала, какое мнѣ до этого дѣло?… Немало потребовалось мнѣ терпѣнія, чтобы выслушивать, какъ Арнольдъ говорилъ о своемъ американскомъ другѣ, что «бѣдняга» на смертномъ одрѣ не имѣлъ другого желанія, какъ представить оскорбленной матери своихъ обожаемыхъ дѣтей, что его послѣдняя воля была, чтобы послѣ его смерти молодая вдова съ дѣтьми отправилась въ Германію… и еще Богъ знаетъ что! Я всегда очень небрежно слушала.