– Боже ты мой! – невольно воскликнул Гаррисон. Чжэн весело рассмеялся, слегка смущаясь произведенным эффектом.

– Маленькая причуда моего отца, – объяснил он. – Зубы дракона сделаны из настоящей слоновой кости, а в глазницы вставлены обработанные драгоценные рубины из Шри-Ланки. Они оба весят чуть больше пяти килограммов. Эти рубины уникальны и оцениваются свыше миллиона долларов. Потому мы вынуждены выставлять у ворот охрану.

Когда лимузин въехал в ворота, охранники взяли под козырек. Одетые в полувоенную форму с белыми ремнями на поясе, с начищенными и сверкавшими на солнце шлемами, наподобие тех, что надеты на солдатах почетного караула у гробницы Чан Кайши в Тайбэе, охранники держали в руках автоматы, и нетрудно было догадаться, что стерегли они, по всей видимости, не только драгоценные глаза «Везучего дракона». Гаррисон слышал, что для охраны покоев своего отца Чжэн лично отобрал этих солдат из рядов тайваньских морских пехотинцев.

Взбираясь на вершину могущества, старый Нинг Хен Сюй многих женщин сделал вдовами, а их детей сиротами. Ходили слухи, что когда-то он возглавлял одно из могущественных тайных обществ Гонконга и что он до сих пор сохраняет тесные связи с Тонга. Сейчас этот страшный человек мог позволить себе быть и коллекционером, и художником, и поэтом, но в живых еще остались многие из тех, кто хорошо помнил прошлое и кто с величайшей радостью расплатился бы с Хен Сюем, воздав ему сполна за пролитую кровь невинных жертв.

В душе Таг нисколько не упрекал старого Нинга за грехи его молодости, как не смущали его и некоторые сексуальные слабости его сына. У Тага тоже имелись свои секреты, и лишь ему одному было известно местонахождение многих поросших травой могил в дебрях дикой Африки. Свою жизнь он провел в обществе людей, не ведавших ни стыда, ни жалости, ни угрызений совести. И не судил их за это. Гаррисон принимал человечество таким, каково оно есть, отбросив всякие иллюзии, и зарабатывал прибыли везде, где только можно.

На официальное приветствие охранников Чжэн ответил кивком головы. Проехав под изогнутым аркой брюхом «Везучего дракона», они оказались в поистине волшебном месте. Здесь цвели прекрасные сады и сияли под солнцем прозрачные пруды с перекинутыми через них изогнутыми китайскими мостиками. В чистых водах скользили стайки золотистых рыбок; белоснежные голуби ворковали на карнизах священных храмов. Постриженные зеленые лужайки завораживали, как шелк китайских кимоно; восхитительные рододендроны радовали глаз. И вокруг царили такие тишина и покой, что создавалось полное ощущение сказочности этих невиданных красот.

Лимузин подкатил к зданию, живо напоминавшему Гаррисону миниатюрный Зимний дворец в Пекине. Из прелестных фонтанов возле здания высоко били искрящиеся струи воды, рассыпаясь разноцветными брызгами в прохладном высокогорном воздухе. Целый кортеж слуг в белых пиджаках выстроился по обе стороны от входа, приветствуя Гаррисона. И пока Чжэн Гон провожал Гаррисона в дом, они низко склоняли головы перед ним.

Покрытые деревянными панелями стены дома развели, так что сады казались органичной частью его внутреннего убранства. Меблировка дома поражала простотой и чрезвычайной изысканностью. Сверкал паркет из красного кедра, в воздухе благоухал вечнозеленый самшит. Несколько керамических ваз, которые могли бы составить гордость любой музейной коллекции мира, украшали комнату, в центре которой росло деревце цветущей вишни.

– Служанка приготовит вам чай, сэр Питер, – сказал Чжэн, – другие слуги позаботятся о ванной и ваших чемоданах. А потом вы, наверное, захотите отдохнуть. Отец приглашает вас на ленч в двенадцать тридцать. Я зайду заранее и провожу вас к нему.

«Значит, это дом для гостей», – решил Гаррисон, но не подал виду, насколько потрясен увиденным.