– Вы подпишете ордер, господин президент? – Четти Сингха выдавал сильный акцент. – Ваши солдаты могли бы исполнить приговор.

– Не притворяйтесь дураком, Сингх. Все должно быть сделано тихо. Я хочу, чтобы вы избавились от этого типа. Возьмите в помощники Кейджо, только поторапливайтесь. И больше не задавайте никаких вопросов. Ясно?

– Да, господин президент. Сообщим всем, что доктор Армстронг не вернулся со съемок в джунглях. Отправим в лес на его поиски людей, которые вернутся ни с чем. Ужасное несчастье. А как быть с этой женщиной, его помощником? Она тоже видела, что происходило в Бухте Белохвостого Орлана. О ней тоже позаботиться?

– Вы идиот, Сингх. Она мне понадобится, чтобы забрать пленку из британского посольства, а потом я сам о ней позабочусь. Как-нибудь разберусь. Займитесь Армстронгом и не теряйте время.

– Уверяю вас, господин президент, что сделаю это с величайшим удовольствием. С Кейджо мы быстро договоримся, так что с белым будет покончено еще ночью. Обещаю вам.

Послышался звук отодвигаемого стула, затем хлопнула дверь, и все стихло. Бонни будто к месту пригвоздили. Услышанное повергло ее в шок, но уже в следующее мгновение она кинулась к выключателю, и комната вновь погрузилась в темноту. Она на цыпочках вернулась в спальню и нырнула под простыню. Несколько секунд она лежала без движения, ожидая, что Таффари вот-вот вернется.

В голове была полная каша. Бонни пребывала в замешательстве, да к тому же не на шутку струхнула. Ничего подобного ей даже в голову не приходило.

Она полагала, что Таффари заберет видеокассету и немедленно выдворит Дэниела из страны, раз и навсегда запретив ему въезд в Убомо, или что-то в этом роде. Но ей бы даже в кошмарном сне не приснилось, что Эфраим захочет убить Дэна, раздавить, как какое-нибудь насекомое, без всякого сожаления. Со всей ясностью она вдруг поняла всю глупость своего поведения.

Осознание этого было невыносимым. Она никогда не ненавидела Дэниела. Наоборот, до определенного момента он по-своему ей даже нравился. Да, Дэниел оскорбил и бесцеремонно выгнал ее с работы. Но она сама дала ему повод, и потому особых причин ненавидеть его у нее не было – тем более желать его смерти.

– Не ввязывайся в это, Бонни, – произнесла она тихо. – Слишком поздно. Пусть Дэн выпутывается сам.

Она ждала Эфраима, но тот все не шел и не шел, а мысли о Дэниеле не давали ей покоя. Армстронг относился к числу тех немногих мужчин, которыми она искренне восхищалась. Честный малый, он умел повеселиться и к тому же был хорош собой.

Пересилив себя, Бонни попробовала выкинуть его из головы. Хватит распускать нюни, решила она. Все вышло не так, как ей хотелось, но пусть Дэн выпутывается сам.

Однако в словах Таффари прозвучала и какая-то скрытая угроза ей самой. «После того как пленка окажется у меня в руках, я сам позабочусь об этой женщине», – сказал он.

Эфраим все не приходил. Бонни села на кровати и прислушалась. Дождь совсем перестал. Она нехотя выбралась из-под москитной сетки и натянула халат, валявшийся на полу возле кровати. После этого подошла к двери на веранду и осторожно открыла.

Тишина. Свет из окна гостиной падал на пол веранды. Подкравшись к окну, Бонни заглянула в комнату, оставаясь в тени. Таффари, одетый в рубашку цвета хаки и пестрые маскировочные брюки, сидел спиной к Бонни за столом у дальней стены гостиной. Он работал, с сигаретой в зубах просматривая какие-то бумаги.

Ей понадобится каких-нибудь десять минут, чтобы добежать до бунгало, где спал Дэниел, и вернуться обратно.

Бонни была босиком и могла упасть на деревянных мостках, мокрых и скользких от грязи. А Дэниела могло не оказаться в его комнате. Она искала любой повод, чтобы не ходить к нему.