|
Порезы и раны начинают гноиться, и это продолжается до тех пор, пока люди не перестают ходить. Иногда ноги ниже колена просто заживо отмирают, – плакала женщина. Она сидела на бревне рядом с Дэниелом, заглядывая в камеру. – Это болезнь, которую французы во время первой мировой войны окрестили «траншейной ступней». В ногу попадает инфекция, и заболевший на всю жизнь остается калекой. Потому что, как я уже сказала, разлагающиеся ткани вместе с костями в конце концов просто отваливаются.
– Что происходило с людьми, которые не могли больше работать? – осторожно поинтересовался Дэниел. – Гита говорили, что не будут нас кормить, что мы слишком много едим, а пользы от нас никакой. И потому больных увозили подальше в лес и… – Женщина разрыдалась, не в состоянии вымолвить ни слова. Выключив видеомагнитофон, Дэниел повернулся к Омеру и Келли. – Дальше последуют кадры, страшнее которых я в своей жизни не снимал. Они очень смахивают на документальную хронику о массовых расстрелах поляков и русских нацистами. Качество съемки неважное, мы снимали, спрятавшись в зарослях. Но повторяю: материал страшный. Может, не будешь смотреть это, Келли? Келли покачала головой. – Буду, – заявила она решительно. – Хорошо. Но я тебя предупредил. – Дэниел снова включил магнитофон. Все подались вперед, к экрану; тот, заморгав, опять ожил. Они увидели вырубку, бульдозер, роющий огромную траншею. Не меньше сорока или пятидесяти метров в длину и около трех метров в глубину. – Агенты Патрика сообщили, где будет проводиться операция, – пояснил Дэниел. – Поэтому мы смогли проникнуть на эту территорию заранее. Бульдозер на экране остановился. – Все остальное произошло примерно три часа спустя, – мрачно добавил Дэниел. Из леса появилась колонна заключенных, подгоняемая с флангов вооруженными охранниками гита. Сразу бросалось в глаза, что все заключенные больны. Обессиленные люди шли покачиваясь и сильно прихрамывая, поддерживая друг друга, чтобы не упасть. Некоторые опирались на костыли, некоторых несли на носилках такие же заключенные. У нескольких женщин к спине были привязаны дети. Охранники подвели колонну к яме и стали загонять туда пленных, пока в яме не исчез последний. Затем охранники, человек пятьдесят, не меньше, выстроились у края траншеи. Все в военной форме воздушных десантников, и у каждого на плече автомат. Они как-то привычно и даже небрежно начали стрелять. Это продолжалось долго. Выпустив одну обойму, десантники тут же заменяли ее и снова стреляли. Некоторые из них смеялись. Внезапно из ямы попытался выползти чудом уцелевший худой старик. Без ноги, он пытался ползти, подтягиваясь на локтях. Один из офицеров вытащил из кобуры пистолет и хладнокровно выстрелил несчастному в затылок. Тот навсегда затих, ткнувшись лицом в землю. Гита носком сапога небрежно столкнул тело в яму. Наконец стрельба прекратилась, и солдаты устроили маленький перекур, о чем-то оживленно переговариваясь. Снова заурчал двигатель бульдозера, и машина двинулась к яме, засыпая ее недавно вырытой землей. Затем бульдозер несколько раз прошелся по ней, выравнивая своими тяжелыми гусеницами. Десантники строем двинулись из леса. Раздавался громкий смех, смачные шутки. Дэниел выключил видеомагнитофон, экран погас. Не говоря ни слова, Келли вышла на веранду. Мужчины некоторое время сидели молча, а затем Омеру едва слышно произнес – Пожалуйста, Дэниел, помоги нам. Помоги моему несчастному народу. По лесу пронесся слух, что скоро придет Молимо, и разные кланы племени поспешили на обычное место общего сбора возле водопада Гондалы. Некоторым кланам пришлось преодолеть более трехсот километров и перейти границу с Заиром. |
