Спустя два дня в сопровождении Сепу и четырех носильщиков Дэниел покинул Гондалу.

Остановившись на мгновение у самого леса, Дэниел оглянулся. Келли стояла на веранде бунгало и махала ему рукой. Она выглядела совсем юной, почти девочкой. У Дэниела защемило сердце. Ему совсем не хотелось уходить отсюда. Уходить сейчас, когда он едва обрел ее. Помахав ей в ответ рукой, он заставил себя отвернуться.

По мере того как маленький отряд поднимался в горы все выше и выше, лес уступал место бамбуковым рощам. Местами бамбук рос столь густо, что приходилось на четвереньках ползти по ходам, вырытым в земле кабанами.

Они взбирались, пока не исчезла вся растительность. Теперь их окружали лишь голые скалы. Здесь, на высоте более четырех тысяч метров над уровнем моря, горные вершины возвышались над их головами, словно батальоны вооруженных воинов с венками из красных цветов.

Бамбути зябко кутались в одеяла, какими их предусмотрительно снабдила Келли, и ничего, кроме сочувствия, их жалкий и растерянный вид не вызывал.

Не видя особого смысла в том, чтобы его сопровождали дальше, Дэниел велел своим маленьким друзьям бамбути возвращаться.

Сепу пробовал было возразить: – Куокоа, один в горах ты потеряешься, и Кара-Ки будет очень сильно сердиться. Ты никогда не видел ее по-настоящему сердитой. Честно тебе скажу, я очень боюсь, когда она так сердится.

– Сепу, посмотри вон туда. – И Дэниел показал пальцем на снежные вершины, проглядывавшие сквозь облака. – Там так холодно, что ни один бамбути и представить себе не может. Там, под солнцем, снег и ледники просто обожгут вас своим огнем.

И Дэниел продолжил путь в одиночестве, спрятав драгоценные кассеты на груди под рубашкой. Он перешел границу недалеко от ледника Руватамагуфа и через два дня спустился к Заиру. Он отморозил себе три пальца на руках и палец на ноге.

Солдаты и офицеры пограничной заставы в Муцоре далеко не первый раз встречали беженцев, одолевших перевал. Однако белый с британским паспортом, вложивший в документ банкноту в пятьдесят долларов, был гостем на редкость неожиданным. Забрав деньги, офицер без разговоров поднял перед Дэниелом шлагбаум.

А спустя два дня Дэниел находился уже на борту судна, отплывавшего вниз по реке Заир. Еще через десять дней он приземлился в аэропорту Хитроу в Лондоне. Все видеокассеты лежали у него в чемодане.

Из своей квартиры в Челси Дэниел первым делом позвонил в Кагали Майклу Харгриву.

– Боже мой, Дэниел! – обрадованно воскликнул Майкл. – Нам сообщили, что вы с Бонни Ман пропали в лесу в окрестностях Сенги-Сенги. Солдаты Таффари уже несколько дней разыскивают вас.

– Майкл, я могу говорить с тобой по этому телефону?

– Ну, особенно откровенничать я не стал бы, – дипломатично ответил Майкл.

– Тогда обо всем при встрече. А пока что я хотел бы попросить тебя переслать мои материалы. И желательно побыстрее.

– Дэнни, но я передал все с Бонни. Она сказала, что ты попросил забрать кассету.

Дэниел замолчал, а затем с горечью произнес: – О Господи, они обвели ее вокруг пальца, как последнюю идиотку! Теперь все ясно. Бонни умерла, Майк, можешь не сомневаться. Она передала им материалы, и они тут же с ней разделались. Эти ребята уверены, что я погиб, и потому избавились от Бонни. Свидетели им не нужны.

– О ком ты, Дэнни? – ошеломленно спросил Харгрив.

– Не сейчас, Майк. По телефону ничего не могу тебе объяснить.

– Дэн, извини, что так вышло с кассетой. Бонни как-то сразу убедила меня. Похоже, я просто старею.

– Ладно, забудь об этом. К счастью, у меня про запас есть кое-что покрепче.

– Когда мы увидимся?

– Надеюсь, скоро.