Изменить размер шрифта - +

В Яновском концлагере близ Львова еще до того, как заработали газовые камеры, что ни день расстреливали евреев, построив их на краю вырытых ими же братских могил. Позже, когда военная удача изменила Германии, эсэсовцы предусмотрительно раскопали могилы и сожгли улики. Леон Уэллс — его заставили разрывать могилы в составе одной из похоронных бригад — в своей книге «Дорога на Яновский» пишет, что вытаскивать тела крючьями приходилось с большой осторожностью: они настолько разложились, что то и дело распадались надвое. Затем трупы складывали пирамидами по две тысячи в каждой и сжигали. Кости, не поддавшиеся огню, пропускали через дробилку. После чего другой отряд — немцы в шутку прозвали его die Goldsuchern von Alaska — просеивал пепел в поисках золота.

Я мог бы длить и длить этот перечень злодеяний: ему нет конца и даже спустя столько лет в него невозможно поверить, однако, когда оглядываешься назад, задаешься другими вопросами. Встает, к примеру, вопрос о Хороших Немцах. К 1966 году, спустя всего лишь два десятка лет после Холокоста, откуда ни возьмись объявился Хороший Немец. Бравые генералы — они или участвовали в заговоре против Гитлера в 1944-м, или так преклонялись перед культурой, что просто не решились разрушить Париж, — не замедлили заполонить экраны наших кинотеатров. Не забыты и лихие luftwaffe — они во время битвы за Англию были неизменно безупречны, и рыцарственные капитаны подводных лодок — они, подорвав вражеское судно, неизменно всплывали на поверхность и подбирали уцелевших. И вот что примечательно: этих молодчаг, а играли их такие актеры, как Марлон Брандо, Курт Юргенс и Питер О’Тул, роднит одно — все они антифашисты. По правде говоря, глядя из нашего беспристрастного далека, просто-таки диву даешься, каким образом, если в немецких вооруженных силах служило столько антифашистов, гитлеровцы ухитрились для начала прийти к власти — удержать ее — вести войну — и лишь чудом не выиграть ее. Тем не менее не могу не признать, что в этих вымышленных немцев можно поверить, а в тех — их было много — реальных, которые знали о концлагерях, и в тех — их было поменьше, — которые в них работали, поверить невозможно.

Даже фотографиям Варшавского гетто в «Побори смерть, Память» я верю с трудом. Немецкие солдаты — наглые бугаи, каждый с ружьем наизготове, — ведут изнуренных оборвашек школьного возраста к железнодорожному вагону, который увезет их в газовую камеру. Куда их повезут, дети не знают. Они поют.

На другой фотографии немецкие солдаты, ухмыляясь до ушей, измываются над бородатыми евреями. Там же запечатлены и замерзшие трупы неимоверно изможденных евреев, валяющиеся на мостовой. Все это уму непостижимо. Куда проще — тут и на собственный жизненный опыт можно опереться — сопоставить себя с неколебимым сыном Эйхмана, заявившим журналистам: «Я от своего отца не отрекусь», чем с теми евреями с раздутыми животами и вытаращенными от ужаса глазами. И кстати, раз уж о том зашла речь, почему они не сопротивлялись?

Удивление вызывает другое: как много евреев сопротивлялось. К тому времени, когда евреев стали свозить в лагеря смерти, они были так подорваны телесно и духовно, их так откровенно предал и отверг весь мир (собратья интернационалисты-социалисты, Папа, Англия, Америка), что смерть, должно быть, виделась им избавлением. Нельзя забывать и о том, что еще до войны многие из наиболее прозорливых немецких и польских евреев, ясно видя, какая опасность надвигается, уехали — кто в Палестину, кто в Англию, кто в Америку, — поэтому, когда началась война и евреев стали сгонять в гетто, среди них почти не оказалось тех, кто по праву мог бы их возглавить. Те же, кто их возглавлял — а тех был излишек, — вели себя, как уже заметили Хаим Каплан и Ханна Арендт, низко. И все же евреи сопротивлялись, однако подавить их было легче легкого, к тому же мало кого из мировых лидеров заботило, как обходятся со «своими» евреями немцы, что тех и удивляло, и развязывало им руки.

Быстрый переход