Нюренбергъ сталъ что-то говорить кучеру по-турецки. Тотъ обернулъ лошадей.

— Куда это вы? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Надо черезъ мостъ ѣхать въ Стамбулъ. Тамъ самаго лучшаго турецкаго рестораны, а здѣсь въ европейскаго часть нѣтъ, отвѣчалъ проводникъ.

— Да вѣдь это ужасная даль будетъ. Тогда свезите насъ въ европейскій ресторанъ, сказала Глафира Семеновна.

— Нѣтъ, нѣтъ! поспѣшно воскликнулъ мужъ. — Согласилась, такъ ужъ поѣдемъ въ турецкій ресторанъ. Нюренбергъ! Вали въ турецкій!

Лошади помчались обратно, сдѣлали съ четверть версты, свернули въ другую улицу и стали подъѣзжать съ Новому мосту.

— Только ужъ вы пожалуйста, Афанасій Ивановичъ, объясните тамъ въ ресторанѣ и послѣдите, чтобы намъ чего-нибудь такого очень ужъ турецкаго не подали.

— Будьте покойны, мадамъ, что выбудете кушать самаго свѣжаго, самаго лучшаго провизія… Турецкаго кушанья очень хорошаго кушанья, но они очень жирнаго кушанья и съ много лукъ, чеснокъ, переца и паприка, но я скажу, чтобы этого приправа положили вамъ поменьше.

— Нѣтъ, нѣтъ, не надо. Попробуемъ ужъ настоящій турецкій вкусъ! воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Съ чеснокомъ я даже очень люблю.

— О, чеснокъ и паприка очень хорошаго вещь! причмокнулъ на козлахъ Нюренбергъ.

— Любишь? Впрочемъ, тебѣ-то еще-бы не любить! Вамъ, Нюренбергъ, нельзя не любить чеснокъ, вы изъ чесночнаго племени. Цибуля и чеснокъ, шутя замѣтилъ Николай Ивановичъ. — А вотъ что я его люблю — это удивительно.

— Да можетъ быть, ефендимъ, и вашего прадѣдушка или дѣдушка…

— Что? Еврей? Врешь! Шалишь! Чистокровный славянинъ съ береговъ Волги Ярославской губерніи, Любимовскаго уѣзда былъ мой дѣдушка. И ты этого не смѣй говорить. А вотъ люблю, чтобы въ щахъ блюдахъ чесночекъ былъ припущенъ. Баранина съ чесночкомъ — прелесть, свѣжепросольный огурчикъ съ чесночкомъ — одинъ восторгъ.

Николай Ивановичъ говорилъ, смакуя, и даже облизывался.

— А я такъ только колбасу съ чеснокомъ люблю, проговорила жена.

— Ну, вотъ видишь, видишь… Стало быть и турецкія кушанья тебѣ будутъ по нутру.

— Ни за что на свѣтѣ! Пусть турокъ изжаритъ мнѣ кусокъ мяса въ родѣ бифштекса — буду ѣсть, а потомъ кофеемъ запью. А турецкихъ блюдъ — ни ни. Я ѣду въ турецкій ресторанъ только посмотрѣть турецкую обстановку, чтобы знать, какіе турецкіе рестораны бываютъ.

Экипажъ ѣхалъ по мосту, направляясь черезъ Золотой Рогъ въ Стамбулъ.

LIX

— Вотъ нашаго знаменитаго Ая-Софія во всей своего красота на горѣ стоитъ, указалъ Нюренбергъ съ моста супругамъ, Когда экипажъ чуть не шагомъ пробирался среди пестрой толпы, спѣшившей съ Селамлика домой на-турецкій берегъ Золотаго Рога.

Гигантская мечеть, окруженная минаретами, высилась во всемъ своемъ величіи надъ Стамбуломъ.

— Завтра ее можно будетъ осмотрѣть? спросилъ Николай Ивановичъ.

— Непремѣнно. Завтра, эфендимъ, мы осмотримъ всѣ лучшаго мечети, отвѣчалъ Нюренбергъ. — Прежде на этого случая нужно было доставать билетъ и давать бакшишъ направо, бакшишъ налѣво каждаго турецкаго дьячку, а теперь ничего этого не надо. За осмотръ каждаго мечети такса… Вы пріѣзжаете въ мечеть, берете билетъ, котораго стоитъ двадцать піастровъ, и безъ всякаго хлопотъ смотрите, что вамъ угодно. Какъ въ театрѣ; покупаете билетъ для входа и можете гулять и смотрѣть, что хотите. Каждаго мечети стоитъ двадцать піастровъ.

— Да вѣдь это теперь заведено и въ Парижѣ въ соборѣ Нотръ дамъ де-Пари, замѣтила Глафира Семеновна мужу. — Помнишь, мы также взяли билеты и осматривали всю ризничью и другія замѣчательности.