Ирина состроила гримасу и направилась прямиком ко мне.

— Куда такая красивая намылилась?

— Выйди уже из образа, — проворчала она и оглянулась по сторонам.

Я увлек ее под арку, затащил за завесу из плюща и позволил чувствам немного выйти наружу.

— Аккуратнее, прическу испортишь.

— Слышал, здесь недалеко есть салон…

— Придурок ты, Миша! Идем отсюда, здесь рядом есть маленькая кофейня для местных.

— Уже считаешь себя местной? — подначивал я.

— Ну по-дакийски говорю уж точно лучше тебя, — с победной улыбкой ответила Ирина и поманила меня за собой.

Я невольно залюбовался. Вот уж кому Дакия точно пошла на пользу, так это Ирэн фон Штофф. Она и раньше была фигуристой, но сейчас ее тело окончательно оформилось и приобрело плавные женские изгибы. Золотистый загар выгодно подчеркивал золотистый блонд и смягчал контраст карих глаз. Она была одета в простое белое платье в какой-то мелкий цветочек, а за плечами на ленте висела соломенная шляпка. Тонкие браслеты позвякивали на запястьях, а наманикюренные пальчики украшали изящные кольца.

— Чего смотришь? — смутилась Ирина.

— Любуюсь, — честно признался я. — Красивая ты.

Ирэн засмушалась и даже слегка зарумянилась. Вот уж интересно, с чего такая реакция. Раньше она принимала комплименты как должное. Знала себе цену, знала, что была хороша. Возможно, здесь просто не было той толпы поклонников, что оружала ее в Петрополе. Но мне хотелось думать, что настоящая причина была в том, что именно я сделал ей комплимент.

Мелкими перебежками мы пробежали арку и следующий двор. Девушка указала на покосившуюся калитку.

— Нам туда. Есть проход через старый дом насквозь.

Она решительно повела меня в здание, состояние которого внушало серьезные опасения. Да на ладан оно дышало, откровенно говоря! Три этажа некогда красивого дома в стиле модерна теперь могли служить декорациями к какому-нибудь фильму про упадок Дакии.

Судя по всему, раньше здесь был фешенебельный отель. На первом этаже угадывалась былая роскошь ресторана, кое-где даже сохранились позолота и элементы фресок на потолках.

Стараясь ступать осторожно, мы перешагивали валявшийся на полусгнившем полу мусор.

— Осторожно, там дыра в полу, — предупредила Ира и ловко перескочила через кучу сваленных досок. Деревянные половицы заскрипели под ее весом, и я не решится туда ступать: если даже Ирку они едва держали, то мне там делать нечего.

Я обошел дыру с другой стороны.

— И давно ты стала сталкерить по заброшкам?

— Чем стала? — не поняла девушка.

— Сталкерить… Долго объяснять, да и значений много. Короче, давно тут лазаешь?

Ира остановилась и пожала точеными плечами. В помещении не было ламп и электрического света, но стены повсюду прошивали дыры, и через них внутрь лились солнечные лучи. Ирка казалась купавшейся в этих тонких лучиках, а вокруг нее танцевали поднятые пылинки. Хоть картину пиши. Даже жаль, что я не умел рисовать и не захватил фотоаппарат.

— Нет. Просто есть в этих разрушенных зданиях какое-то неуловимое очарование. Я никогда не любила декаданс и считала бредом воспевание упадка, но, оказавшись в Букуреште, поняла, что здесь это стало элементом культуры, — Ирка улыбнулась. — И я сама не заметила, как мне это понравилось.

Она повернулась и пошла вперед, а я поспешил за ней, жалея, что не было времени толком насладиться зрелищем. Впрочем, созерцание длинных загорелых ног и силуэта попы под просвечивающим в лучах солнца платьем казалось мне вполне достойной альтернативой.