— О господи…

«Тихо, Ир. Давай без паники и прочих рефлексий», — сказал я ментально. — «Держи себя в руках. Обсудить успеем, но сейчас, как понимаешь, нужно подсуетиться».

«Да. Конечно… Прости».

Она действительно быстро вернула самообладание. Слушавший наш разговор Шпеенхоф все это время помалкивал — быть может, потому, что недостаточно хорошо знал русский, на который мы перешли, обсуждая ритуал. И все же память я бы ему подтер — нечего разбрасываться такими тайнами.

Грасс покосилась на пленника.

— С этим в итоге что делать?

— Свяжусь с Желудем, попрошу снова попросить за нас у Папы Янко, — пожал плечами я. — Сейчас у него безопаснее всего.

— Уверен? — вмешалась Ира. — Мне кажется, сейчас нигде не безопасно. Все-таки Юсупов не променад замыслил, а организовал настоящий международный заговор. Думаешь, ему есть дело до какого-то Папы Янко?

Зато Папе Янко точно было дело до мира в его родном Букуреште. Отчего-то я не сомневался, что от старика не убудет приютить одного смышленого австрийца. К тому же со Шпеенхофом явно было о ем поговорить.

— Если вы планируете перевезти меня в другое место, вынужден настаивать на том, чтобы это произошло как можно скорее, — подал голос пленник. — Меня станут искать, а мой шофер непременно расскажет, где в последний раз меня видел.

Да уж, Ирка подставилась. И наверняка подставила еще и Матильду. Нужно придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение их исчезновению — разумеется, Ирину теперь тоже нужно спрятать подальше от Аспиды. Ладно, есть пара мыслей. Можно попробовать залезть в голову шоферу Шпеенхофа и немного запутать следы.

От размышлений меня отвлек свет фар, резанувших яркими лучами по стеклам. Ирка тут же вскочила и подбежала к окну.

— О черт!

— Что там?

— Тетушка. Вернулась. Это ее автомобиль.

Мы с Грасс переглянулись. Нет, Шпеенхофа Матильде сейчас нельзя было показывать. Хотя… Если продолжить разыгрывать карту свидания, она, конечно, разозлится, но это хотя бы спасет наши шкуры. На какое-то время.

Пока Матильда находилась под воздействием ментальных чар, лучше было и вовсе не показываться ей на глаза лишний раз. Судя по всему, над головами аспидовцев работал очень хороший менталист, а это означало, что в его арсенале могли быть и другие не менее неприятные фокусы. Например, умение смотреть чужими глазами…

— Миша! — побледнев до цвета дорогой итальянской бумаги, Ира поманила меня к себе. — Видишь? У меня точно нет галлюцинаций?

Я перемахнул через низкую спинку диванчика и осторожно, бочком, подобрался к окну. Автоматические ворота как раз закрывались за въехавшим темно-красным седаном какой-то редкой модели. Матильда была в своем репертуаре.

Я узнал бывшую наставницу — как всегда, с прической волосок к волоску, в каком-то темном и явно очень дорогом наряде… Разве что обута была в туфли без каблука, а сверху на платье накинула некое подобие летнего пальто. Но хрен с ней с Матильдой — я узнал ее пассажира и тоже едва не поперхнулся от удивления!

Корф, мать его! Пистолет Пистолетыч собственной персоной. Слишком хорошо знакомый мне суровый профиль, уже наполовину седая голова, вечный кожаный плащ…

— Быстро же он подорвался, — только и сказал я, оглянувшись на Ирку. — Вечер перестает быть томным. Что делать будем?

— Я ему доверяю, — подумав, ответила подруга. — И тетушка не привезла бы его сюда, будь у нее хоть какие-то сомнения. Думаю, она хочет, чтобы он ей помог.

Забавно, что Корф ни словом не обмолвился о своем прибытии.