Хорошо уже то, что он не стал давать права суперпользователя Мэрау. Вот бы кошка порадовалась открывшимся возможностям. И, вероятно, ее результаты были бы куда как выше, учитывая способность джаргарки к обучению и оперированию данными. Черт, даже здесь она меня превосходит.

Приняв душ, я завалился на кровать и, закрыв глаза локтем, моментально погрузился в сон.

* * *

— Ты же понимаешь, что это значит? — трясла передо мной виртуальным окном с данными о яйцеклетках Мэрау. — У нас есть шанс убедить граддаров не воевать с нами!

— Да? — усмехнулся я, потягивая горячий отвар. — И какой? Ты правда думаешь, что никто из твоих собратьев неспособен овладеть управлением базой или автодоком? Что у всего народа, подчиненного граддарам, не найдется еще одной такой же Мэрау?

— Нет. Конечно, найдется. Мы же учим любых детей, когда они переходят в касту воинов.

Значит, я был прав, и это особенность вида, привитая кошакам точно также, как и магия. Выходит, ладжары надеялись, их дети быстро разовьются и, вооружившись имеющимися технологиями, сделают… Что они сделают? Если так думать, выходит, кошакам хоть чуть-чуть повезло с возникновением — они и видели своих создателей, и даже смысл жизни какой-никакой, а подразумевался для них. Земляне могут им позавидовать.

Только вот детишки взяли в руки технологии отцов и вместо того, чтобы развиваться, в первую очередь начали геноцид собственного вида. Может, это общее правило для всего разума? Ведь дикари, какими были когда-то в пещерном веке люди, тоже убивали себе подобных, за что только захочется: красивую самку, большую пещеру, косой взгляд или дорогую машину. Так, стоп, это уже не туда. Хотя какая разница? Экспансия, начатая Директоратом, несет в себе ту же функцию: захват новых пастбищ, устранение конкурентов и монополия на чужие, вообще-то, планеты. Джаргары выжгли свой материк, а мы затопили Европу радиацией. Не так уж, выходит, и далеко мы от джаргаров ушли в своем развитии.

— А, кроме того, Мэрау, — проговорил, вернувшись из своих мыслей, — я не уверен, что твои соплеменники не вытащили мой автодок с первой базы. И тогда то, что ты узнала сейчас, для них давно не новость.

— Только Марлес занимался изучением тебя, Виктор, — возразила кошка, принимаясь за кровоточащий кусок мяса, лежащий на тарелке.

После периода овуляции она полностью перешла на сырую пищу по рекомендации автодока. Что-то там с особым положением пережившего серьезный гормональный стресс неоплодотворенного организма.

Вообще, грубо говоря, не забеременевшая джаргарская самка, по словам самой Мэрау — нонсенс. При ситуации, когда ты можешь произвести на свет всего трех детенышей, пропускать период зачатия просто преступление против собственного народа.

— Сомневаюсь. К тому же, ты к нему была приставлена, да. За другими граддарами не следила, я верно понимаю?

— Верно.

— Если бы твой любимый Марлес на самом деле обладал уникальными знаниями, ему бы сохранили жизнь, — пояснил я очевидное, сделав глоток. — Но ты утверждаешь, что старик помер.

Она кивнула, а я продолжил мысль.

— Значит, он делился находками со своим советом. Но пришел к непопулярным выводам, отказался от них отречься, и за это стал местным Джордано Бруно.

— Кем?

— Был такой человек, отказался отречься от своих взглядов, и был заживо сожжен, — пояснил я, размышляя, не спутал ли его с Галилеем, без доступа к сети быстро начинаешь теряться в исторических датах и персонах.

Но нет, это не я что-то путаю, это мой рассудок пытается спрятаться за страхами. До изъятия интерфейса я вообще не замечал проблем с головой. Выходит, автодок что-то все же повредил, выдергивая чип из моей головы? И как скоро это пройдет, а если не пройдет — что меня ждет, и как скоро впаду в маразм? Конечно, в полном безумии есть и своя прелесть.