— И вы по-прежнему будете выпускать старые, тяжелые, грубые «деревенские ткани»? Но это же катастрофа!

— Мы будем по-прежнему их производить, и пледовые ткани для Шотландии тоже. Это мактаггертовская марка, основной вид продукции. Это традиция. Но такие ткани будут составлять лишь часть продукции. Мы же сконцентрируем усилия на более легких и красочных. Для итальянского рынка. Будем делать шали, шарфы, накидки, свитера — все, что модно. И дорогие вещи, и подешевле, пользующиеся широким спросом.

— А что с машинами?

— Очевидно, закупим новые, в Швейцарии.

— Но это означает переподготовку рабочей силы.

— Да, но поставщики организуют ее прямо на месте. К сожалению, штат рабочих придется сократить.

Нил некоторое время молча переваривал услышанное. Затем вздохнул и покачал головой.

— Трудно поверить, что ты сможешь жить в такой глуши — после Лондона, и тем более Нью-Йорка. Это все равно что ссылка. Не очень-то радужная картина.

— Но я знаю производство и свои возможности.

— А жалованье?

— Повысят.

— Но это же подкуп!

Сэм улыбнулся.

— Вовсе нет. Просто поощрение.

— А что ты будешь делать в свободное время? Сомневаюсь, что Бакли — веселое местечко. Станешь играть в лото?

— Могу удить рыбу. Помнишь, как мы с моим отцом ездили на рыбалку? И в гольф буду играть. Там есть по меньшей мере пять превосходных площадок. Стану членом местных клубов, завяжу знакомства со старыми джентльменами в закапанных супом пуловерах…

— Значит, тебе не кажется, что это шаг назад?

— Если возвращение к корням — шаг назад, то я на это согласен. Однако мне нравится мысль стать возмутителем спокойствия. Я знаю, как управлять небольшой фабрикой. У отца научился. А он был предан своему делу. Любил ткацкие машины, как другие любят автомобили. С любовью прикасался к рулонам ткани, словно хотел приласкать их, получал удовольствие, ощущая фактуру шерсти, ее плетение. Наверное, я из того же теста. И знаю одно: довольно с меня маркетинга. Жду не дождусь, когда опять ступлю на порог фабрики, опять вернусь к началу. Похоже, именно это мне сейчас необходимо.

Нил пристально посмотрел на Сэма, а потом сказал:

— Не обижайся, но мне кажется, что твой президент распоряжается тобой, как отец сыном, просто чтобы чем-то тебя занять.

— Потому что моя личная жизнь рухнула?

— Если честно, то да.

— Я спросил его об этом. Но оказывается, он задумал перебросить меня на фабрику в Бакли задолго до того, как узнал о Деборе.

— Ну конечно. Глупый вопрос. Сэр Дэвид Суинфилд недалеко бы ушел, имей он мягкое сердце. Когда же ты едешь?

— Чем раньше я там окажусь, тем будет лучше. Но предстоит еще кое-что утрясти, прежде чем я туда отправлюсь. Завтра утром встречаюсь с банкирами. Надо составить заново сроки инвестиций и прочее.

— А где ты там будешь жить? Ты, кажется, сказал, что сыновья Мактаггерта продали все дома?

— Да, верно, но это неважно. Наверное, остановлюсь в гостинице или сниму дом. А может, познакомлюсь с черноволосой девицей и поселюсь с ней в хижине под камышовой крышей.

Нил рассмеялся.

— Ну ты даешь! — Он взглянул на часы, устроился в кресле поудобнее и широко зевнул. — Что ж, желаю тебе удачи, старик.

В этот момент раздался звонок.

— О черт, — сказал Нил, поставил стакан и встал. — Это явился старый зануда.

Больше он ничего не успел прибавить, потому что открылась кухонная дверь и в холле раздались быстрые шаги Джэни, а затем — ее голос:

— Здравствуйте, как поживаете? Чудесно снова встретиться.