— О черт, — сказал Нил, поставил стакан и встал. — Это явился старый зануда.

Больше он ничего не успел прибавить, потому что открылась кухонная дверь и в холле раздались быстрые шаги Джэни, а затем — ее голос:

— Здравствуйте, как поживаете? Чудесно снова встретиться. — В голосе ее звучала неподдельная радость, и Сэм уже не в первый раз подумал, какая она добрая. — Проходите.

Затем что-то неразборчивое произнес мужской голос.

— О, конфеты! Спасибо. Надо будет спрятать от детей подальше. Вы на метро или удалось поймать такси? Давайте мне ваше пальто, я повешу. Нил там, в гостиной.

Джэни распахнула дверь, и Нил пошел приветствовать гостя.

Сэм тоже поднялся на ноги.

— Нил! Рад вас видеть. Давненько мы не встречались. Спасибо, что пригласили меня.

— Да что вы, что вы…

— Ты посмотри, что он принес мне! — вмешалась Джэни, показывая мужу небольшую коробку конфет. Она переоделась в черные бархатные брюки и белую шелковую блузу, но фартук в красно-белую полоску еще не сняла. — Мятная помадка в шоколаде — это так вкусно!

— Пустяки, — отмахнулся гость. — Пытаюсь вспомнить, сколько лет мы не виделись. Когда это было? За ланчем с твоими родителями, Джэни. Да, очень-очень давно.

Повернувшись спиной к камину, Сэм внимательно разглядывал гостя. Перед ним стоял солидный мужчина за шестьдесят с повадками молодого повесы. Возможно, когда-то он был недурен собой и чем-то даже смахивал на Дэвида Найвена, но сейчас черты лица его расплылись, щеки покрылись сеткой красных прожилок, а выхоленные усики и пальцы пожелтели от табака. Волосы у гостя были седые, редеющие, но длинные, ниспадающие на воротник. Выцветшие бледно-голубые глаза блестели, а сильно загоревшее лицо и руки были усыпаны веснушками. Он был в брюках из серой шерстяной фланели, коричневых замшевых туфлях, синем блейзере с медными пуговицами и рубашке в бело-голубую полоску. Под высоким жестким воротником завязан шелковый галстук буйной красно-желто-зеленой расцветки, браслет от часов золотой, запонки в манжетах рубашки тоже. Он явно старался принарядиться и слегка злоупотребил одеколоном «О Соваж».

— Да, целую вечность, — подтвердила Джэни, — лет семь. Наверное, родители тогда еще жили в Уилтшире. А теперь я должна вас познакомить. Это Сэм, а это Хьюи Маклеллан.

— Как поживаете?

— Приятно познакомиться.

И они обменялись рукопожатием.

— Сэм и Нил дружат еще со школы.

— Старый друг лучше новых двух. Господи, какое ужасное в Лондоне движение. Никогда еще не было таких пробок. Пятнадцать минут ждал такси.

— А где вы остановились?

— Да в своем клубе, конечно, но он теперь далеко не тот, что прежде. Первоклассный швейцар, но в остальном… Мог бы вполне сэкономить.

— Разрешите предложить вам стаканчик, Хьюи.

Хьюи просветлел лицом.

— Хорошее предложение. — Он оглядел столик с бутылками и стаканами. — Джин с тоником, если можно. И, — он похлопал себя по карманам, — вы не против, если я закурю, а, Джэни?

— Нет, нет, конечно. Где-то здесь была пепельница.

Она поискала ее взглядом, нашла, вытряхнула оттуда обрывки бумаги и поставила на столик возле дивана.

— Черт побери, ну и времена наступили. Никто не курит. В Нью-Йорке кошмар что творится. Только щелкнешь зажигалкой, подходит какой-нибудь тип и стреляет в тебя. Насмерть.

Хьюи вынул из кармана блейзера серебряный портсигар, вытащил сигарету, щелкнул золотой зажигалкой и выпустил изо рта облачко дыма, после чего сразу расслабился и потянулся к Нилу за стаканом джина с тоником.