– Возможно, – сказал я. – Но в таком случае я вынужден спросить у вас: куда денется пища, после того как я ее попробую?

– Есть лучшие способы очеловечить хаденов, – напомнил Бухолд. – Например, вернуть им их тела.

Хаббард тут же переключил на него внимание.

– Ну да. Разумеется, – сказал он. – Джим Бухолд. Единственный человек за этим столом, чьи деловые интересы не пострадают от закона Абрамса—Кеттеринг.

– Вряд ли стоит критиковать конгресс за то, что он сохранил финансирование исследований по лечению синдрома клетки в прежнем объеме, – указал Бухолд. – Мы стараемся решить проблему, а не извлечь из нее выгоду.

– Как благородно! – восхитился Хаббард. – Однако я видел квартальный отчет «Лаудон фарма». Зарабатываете вы очень даже неплохо.

Бухолд повернулся ко мне.

– Крис, позвольте спросить, – сказал он, указывая на мою пустую тарелку. – Как вы предпочли бы пробовать еду? Через трил? Или собственным языком?

Настала очередь Уиссона испепелять мужа взглядом, и за дело. Разговор в таком ключе очень скоро мог стать весьма щекотливым. Но Бухолд не дал мне ответить.

– Мы работаем над тем, – продолжил он, – как вывести пациентов с синдромом клетки из их состояния. Наша задача – не создавать иллюзию принятия ими пищи, а вернуть им способность жевать и глотать ее самостоятельно. Мы хотим освободить их…

– Освободить от чего? – сухо осведомился Хаббард. – От сообщества пяти миллионов людей в США и сорока миллионов по всему миру? От возникающей новой культуры, которая взаимодействует с физическим миром, но независима от него, со своими интересами, заботами и экономикой? Вы хоть понимаете, что огромное число хаденов попросту не помнят физического мира? – Он ткнул пальцем в мою сторону. – Крис стал хаденом в два года. Вы что-нибудь помните о том времени, когда вам было два года, Джим?

Я взглянул на отца, но он был увлечен разговором с Кэрол Лэмб и мамой. Значит, оставалось рассчитывать только на свои силы.

– Вы упускаете главное, – заметил Бухолд. – Мы же хотим предложить выбор, возможность избежать физической скованности, мешающей хаденам вести нормальную жизнь.

– По-вашему, я выгляжу скованным? – спросил Хаббард. – Или Крис так выглядит?

– Я, вообще-то, здесь, – напомнил я.

– Тогда скажите сами – вы чувствуете себя скованным? – спросил меня Хаббард.

– Не то чтобы очень, – признался я. – Но, с другой стороны, как вы и сказали, мне особо не с чем сравнивать.

– Зато мне есть с чем. Я стал хаденом в двадцать пять. И с тех пор делал все, что делает любой человек. Что любой человек захотел бы сделать.

– Только вам для этого нужно заимствовать чье-то тело, – возразил Бухолд.

– Джим, – Хаббард сверкнул белозубой улыбкой, – я заимствую чье-то тело не для того, чтобы притвориться, будто я не хаден, а для того, чтобы некоторая часть людей не забыли, что я тоже человек.