– Откуда ты выискался, такой пурист?
– Ну, если ты собираешься и дальше писать, тебе предстоит основательно усовершенствовать свой стиль и научиться правильно строить предложения. – На этот раз я рискнул улыбнуться. – Впрочем, все это не так уж важно в такой маленькой газетенке, как “Путеводная звезда”, – добавил я, – но с такими данными вряд ли тебе удастся пробиться в большую прессу. В самом деле, может быть, тебе не стоит наклеивать эту статью в альбом своих журналистских шедевров?
Я попал в цель. Она вырвала газету у меня из рук и швырнула на пол.
– Тебе лучше убраться отсюда, – сказала она. – Если бы я сказала папе, кто ты...
– Может быть, тебе следует еще раз набело переписать статью, – сказал я.
– Я ее три раза переписывала, – озадаченно сказала она и тут же спохватилась. – Я пошла за папой.
– Я ухожу. – Я обвел взглядом разбросанные на полу газетные листы. – Можешь оставить себе этот экземпляр. Мне он больше не нужен.
Я повернулся, пошел прочь из гостиной и столкнулся нос к носу с направлявшимся в гостиную мужчиной. Ему на вид было около пятидесяти. Это был крепкого сложения энергичный человек со светлыми добрыми глазами. Он посмотрел на меня, вежливо и с удивлением улыбнувшись, и взглянул через мое плечо на Сондру:
– Ну что? Кто это?
– Папа, – сказала она язвительным тоном. – Я рада была бы познакомить тебя с Полом Стендишем.
В первый момент мое имя не вызвало у него никаких ассоциаций, и я поспешно проговорил:
– Раз познакомиться с вами, сэр. Я соученик Сондры.
– Отлично, отлично, – сказал он, улыбаясь чуть шире, и пожал мне руку. Затем улыбка стала сползать с его лица, и он взглянул на меня более внимательно.
– Совершенно верно, сэр, – сказал я. – Я глумливый, дерзкий Пол Стендиш, профсоюзный громила, о котором писала ваша дочь. Вы прочли статью?
– Да, – ответил он после некоторой заминки. Взгляд его сделался жестче и холоднее, он явно недоумевал, что я здесь делаю.
– Не слишком‑то блестяще написано, конечно, – сказал я, – но можно надеяться, что после окончания колледжа она сможет работать репортером в “Путеводной звезде”.
– Боюсь, я не пони... – сказал он.
– Он сошел с ума, – пояснила Сондра. – Он явился сюда, чтобы выразить свой гнев из‑за того, что я его предала.
Он отступил, освобождая мне проход, и сказал:
– Думаю, вам лучше уйти.
– Конечно, сэр. – Я прошел мимо него, затем обернулся и сказал:
– Мне жаль. Но когда я вернусь в колледж, мне придется рассказать мистеру Ридмену, как здесь со мной обошлись. Мне жаль, Сондра, но не жди, что я стану лгать, выгораживая тебя. – Я повернулся к двери.
– Одну минутку, – остановил он меня, пытливо разглядывая мое лицо. – Вы действительно учитесь в Монекийском колледже?
– Конечно. Разве вам Сондра не сказала?
Он взглянул на дочь, и та поспешно отозвалась:
– Наверно, учится. Я иногда его там встречала.
– Признаюсь, я ничего не понимаю. Вы уже окончили колледж?
– Нет, у меня полугодовая практика, точно так же, как у Сондры.
– В этом, в профсоюзе?
– Это достойная работа, мистер Флейш. Мы не продаем марихуану в школьных дворах. Это намного более почтенная и честная работа, чем та, которую проделала со мной ваша дочь, или работа, которую я испытал на себе в вашем полицейском департаменте. |