Изменить размер шрифта - +
 — а тролли никогда не охотятся вдали от дома. Они существа привычки.

Грейс Алтэн, свидетельница Кевина Гровса, жила за Восьмой улицей, там, где Мэйн-стрит сворачивала в сторону Кэш Крик, на три дома дальше мартинсового от окраины. Небольшое беленое каркасное здание, достаточно старое, чтобы быть частью первоначальной застройки, стояло в стороне от дороги в конце длинной посыпанной гравием дорожки.

Генри припарковался за престарелым бьюиком:

— В гостиной горит свет. Она еще не ложилась.

— Еще только десять. Почему бы и нет? — когда Генри обернулся и приподнял золотисто-рыжую бровь, Тони пожал плечами. — Точно. Деревня же.

Стоя на крыльце, Тони потрогал шариковый подшипник, на который закрепил свое личное «Не-замечай-меня», и обернулся в сторону машины. Поскольку он точно знал, где припаркован БМВ, он мог почти увидеть призрачные очертания. Кому-то другому пришлось бы стукнуться о машину, чтобы ее обнаружить. Как это было с ним первые пару раз, хотя оно больше напоминало попытку протаранить автомобиль насквозь, чем стукнуться о него. Правое колено заныло от воспоминаний.

— Одно сердце бьется. Она одна.

— Это имеет значение?

— Делает все проще, — сказал Генри и толкнул входную дверь.

— Дверь не… Точно. Деревня, — повторил Тони и последовал за Генри в дом. К тому времени, когда он достиг гостиной, Генри стоял на одном колене рядом со старым креслом, держа за руку пожилую женщину, которая смотрела на него, как на… нечто, на что западают пожилые женщины. Тони понятия не имел о том, что это может быть, хотя и смутно догадывался по декору комнаты, вязаным салфеточкам и африканским фиалкам. Пахло кошачьей мочой, и толстый черно-белый кот, брезгливо глядящий на Генри с дивана, выглядел наиболее вероятным виновником.

В отличие от собак, у кошек не было никаких проблем с вампирами.

Или с волшебниками, отметил Тони, когда кот вытаращился на него немигающим зеленым взглядом; если и было заклинание для того, чтобы коты соизволили его признавать, он его еще не обнаружил.

— Просто расскажи, что ты видела, — тихо произнес Генри, и по тому, как старая леди наклонилась к нему, Тони понял, что его глаза стали темными и завораживающими.

— Я была на заднем дворе. Проверяла, как шпалеры за старой летней кухней пережили зиму. Я выращиваю розовые розы; летом они поднимаются до самой крыши. Я заметила, как что-то движется вниз по реке. У меня нет проблем с глазами, — она поджала верхнюю губу, — И плевать, что говорит констебль. Я могу видеть вдаль, как и прежде. Ладно, хорошо, чтобы рассмотреть что-то поблизости, возможно, мне и приходится надевать очки, но на расстоянии я знаю что видела.

— Что ты видела, Грейс?

Она слегка прихорошилась: непроизвольный ответ на знаки внимания Генри; что, учитывая контраст между внешней и фактической разнице в их возрасте, вроде как пугало Тони до чертиков.

— Оно прошло между теми двумя кустами сирени. Сейчас они так себе, но видели бы вы их весной. Прекрасно. А запах! Сопляк из министерства хотел сорвать их. Я срезала ему с нового куста, вот что я сделала. Та сирень старше, чем он.

Тони посочувствовал парню из министерства, вне зависимости от того, какое министерство он представлял.

— Что прошло меж сиреневых кустов, Грейс?

— Я видела нечто крупнее человека, но сгорбленное. У него был большой, волосатый горб. Оно выглядело как-то неправильно. Оно выглядело… словно само зло! — последнее слово она произнесла с явным удовольствием, и Тони, который последние несколько лет видел воистину ужасные вещи, подавил дрожь, — Оно двигалось быстро, но я отчетливо видела, как оно держит в руках ребенка.

Быстрый переход