|
Несколько месяцев спустя двое из Нечисти, кто работал с Марджори и Джоном, привели Иоланду к нему. Они спасли ее, когда мою дочь и Джона убили. - Ты, конечно, ничего этого не знала. И узнала только сейчас. - Да. Хотя я пришла сюда ради того, чтобы найти свою дочь или хотя бы ее следы. Я была убеждена, что они с Джоном бежали на Брошенные Земли. Я раньше сказала тебе, что перебралась сюда, чтобы иметь время для своих изысканий, но на самом деле это было не так. Заниматься изысканиями я могла и дома - с таким же, а то и большим успехом. Я осталась здесь, общалась с Нечистью, перевязывала ей раны и давала целебные снадобья, а тем временем постоянно задавала вопросы, но никогда не получала ответа В конце концов я решила, что никогда его не получу. Теперь я знаю ответ - тот самый, какого и ожидала. Но Иоланда - это для меня сюрприз. Я никогда не думала, что найду свою внучку, раз уж не смогла найти дочь. - Ты пойдешь с нами? Со мной и Иоландой? Замок ждет тебя. - Только ненадолго, - ответила она. - На юге Галлии есть замок, который, должно быть, все еще принадлежит мне Я оставила его на попечение верного слуги. - А твои свитки? Твои записи? - Мы не можем за ними вернуться. Там слишком лесистая местность, наши деревья не пройдут. Мне потом все доставит коробейник. Харкорт взглянул на коробейника: - А ты с нами не идешь? Коробейник отрицательно покачал головой: - У меня здесь еще остались дела. - Вот, я разложила инструменты, - сказала Иоланда Харкорту. - Посмотри. Это резец, а это стамеска, а вон там рашпиль... Она обвила рукой шею Харкорта, притянула его к себе и нежно поцеловала. Глава 30 Они преодолели подъем, и перед ними открылся мост. Дорога спускалась к нему, а на той стороне над домиком мельника вился дымок. - Вот мы и дома, Чарлз, - сказала Иоланда. - Наконец-то дома! Аббат достал кусок сыра, припрятанный им где-то в складках сутаны, и принялся его жевать. - Надо было нам немного раньше устроить привал, - сказал он, - и как следует подкрепиться. Ветчиной и салом. Путешествовать на пустой желудок вредно для здоровья. - Обжоррра! - проскрежетал попугай. - Грррех, грррех, грррех! Оурррк! - Не знаю, что делать с этой птицей, - проворчал аббат. - Она становится обузой. Постоянно сидит у меня на плече и меня же поучает. Ни на минуту не оставляет в покое. Как ты думаешь, а вдруг у него есть душа и он почему-то сделался святой птицей? - Забудь об этом, - ответил Харкорт. - Ты ни о чем больше не думаешь вот уже несколько дней. Это тоже вредно для здоровья. - И все-таки, - не унимался аббат. - Когда эта глупая птица там, в поместье, крикнула "Благослови Господь мою душу!", кто-то ответил "Да будет так", и некая рука поднялась в благословении. А ведь никто из нас не просил благословить наши души. - Скорее всего, это ничего не значит, - сказала Нэн. - Но если уж разубедить тебя никак не удается, это, по Крайней мере, даст тебе пищу для теологических размышлений, когда ты темными ночами будешь сидеть один у себя в аббатстве. - Не надо мне никакой лишней пищи для размышлений, - возразил аббат. - В аббатстве хватает о чем подумать и без этого. Он покончил с сыром и вытер руки о сутану. - Обжоррра! - крикнул попугай. Когда они подошли к мосту, деревья развернулись, встали парами по обе стороны дороги и принялись поспешно вкапываться корнями в землю. |
