|
Он мой единственный сын. Он и твоя мать - вот и все мои дети. Во всяком случае, о других мне ничего не известно. - Если Рауль прав... - начал было аббат. - Когда речь идет о таких серьезных делах, - сказал старик, - мой сын никогда не врет. Он невозможно привирает в своих рассказах, чтобы они были поинтереснее, но если он говорит, что видел что-то, значит, на самом деле видел, можете быть уверены. Если он говорит, что знает, где призма, значит, она там. Аббат поспешил исправить свою ошибку. - Конечно, не всякой легенде можно верить, но если правдивый человек клянется, что видел главный предмет, о котором говорится в легенде, то это, значит, уже не просто легенда. - Дядя так и сказал, - подтвердил Харкорт. - Он сказал, что это уже больше не легенда. Что он знает - призма существует. И знает, где она. - На Брошенных Землях? - спросил Шишковатый. - Видимо, да. Он ведь оттуда пришел. Сказал, что не смог до нее добраться, потому что их было слишком много. Только не сказал кого. - Ну ладно, - сказал дед Харкорта, - он сможет подробнее рассказать нам все потом. Сейчас парню надо дать как следует отдохнуть, а не приставать к нему каждую минуту. - Но если она действительно существует!.. - воскликнул аббат. - Если мы знаем, что она существует, то, значит... - Мы теперь знаем, что она существует, - перебил его дед. - И все тут. Теперь мы можем успокоиться и... - Но в ней заключена благословенная душа святого, и она находится в лапах у Нечисти. - По-моему, если уж душа заключена в призме, то ей должно быть довольно-таки безразлично, в чьих лапах находиться. - Нет, не безразлично, - возразил аббат. - Душа не должна быть в лапах у Нечирти. Она должна находиться среди самых священных для христиан реликвий. Она должна пребывать в лоне Церкви, окруженная благоговейным почитанием, хранимая от всевозможных бед до тех пор, пока в самый последний день она не обретет свободу и не отправится на небо. - Я полагаю, - сухо заметил Шишковатый, - что ты был бы не прочь приютить ее на освященной земле своего аббатства? - Разумеется, - ответил аббат, не замечая подвоха. - И ты не боишься, что аббатство, где хранится такая реликвия, станет самым знаменитым во всей Империи? - Аларих, - строго сказал Шишковатому дед Харкорта, - это недостойный намек. Я уверен, что аббат... Он не закончил фразу, потому что в это время на верхней площадке широкой лестницы, которая спускалась в зал, появилась мать Харкорта в сопровождении своих камеристок. Почти в ту же минуту под торжественные звуки труб на стол принесли жареного кабана - во рту у него было яблоко, а на голове венок из молодых побегов падуба. Глава 6 Было уже поздно, когда Харкорт наконец отправился к себе в спальню. За столом весь вечер бурно веселились. Особенно разговорчива была мать, обрадованная возвращением брата под семейный кров. Дед сидел во главе стола необычно молчаливый, только неразборчиво что-то ворчал, когда к нему обращались, и пил больше, чем всегда. Аббат тоже говорил очень мало, что было на него совсем не похоже. Впрочем, этому удивляться не приходилось: большую часть времени он сидел с набитым ртом и разговаривать просто не мог. Кабан оказался хорош, и аббат отдал ему должное: борода его в отсветах свечей блестела от стекавшего по ней жира. Тем не менее все остальные, следуя примеру хозяйки, оживленно болтали, и вечер прошел необычайно весело. Добравшись до своей спальни, Харкорт обнаружил, что спать ему совершенно не хочется, и долго расхаживал по комнате, пытаясь понять, что его так обеспокоило. |
