Солнце стояло еще высоко. Иван прикинул, что на сегодня и для гостевания и для рыбалки с ухой времени вполне хватит. По прямой ехать им было не так уж далеко. Да не знали они про здешние заливы. Долго пришлось объезжать, так что в гости попали, когда до позднего летнего заката оставалось часа два.

На стук в ворота одного из домов вышел бородатый мужик, радушно поздоровался, позвал в дом, но Иван возразил:

- Ты уж, Митрич, извини нас, что припоздали. Малость не рассчитали. Ехали-то мы на рыбалку с ухой. Так что ежели еще успеваем, то уважь нас, устрой. Ты нам уху, а мы тебе вот этих красавцев петухов, - смеясь, добавил он.

- Устроим в лучшем виде, - заметил Митрич.

Из соседнего дома вышел еще один такой же бородатый мужчина, представившийся Михаилом. Вдвоем они быстро собрали рыбацкие снасти, прихватили котел и кое-какую посуду для ухи, специи и две булки хлеба, оседлали коней. На рысях прискакали к длинному узкому рукаву залива.

Митрич сел в плоскодонку и поплыл, разматывая за собой невод. Лодка сделала большой полукруг и вернулась к берегу. Взявшись за концы, вчетвером потащили к берегу снасть, которая шла медленно и туго. Наконец две пары сошлись и последними усилиями вытащили невод на берег. По траве забили хвостами пудовые иссык-кульские сазаны, золотисто отсвечивая толстыми боками.

- Ну, что хватит на ушицу-то? с веселой ухмылкой спросил Митрич.

- Ой, байке, твои рыбы не легче баранов, - изумился Жанторо. - Тут хватит на большой той.

Пока Михаил чистил, потрошил и резал на куски рыбу, Митрич разжег костер, поставил над ним на треноге котел с водой, расстелил на траве чистую скатерть, выложил на нее хлеб, помидоры, огурцы, стрелки зеленого лука. Иван присовокупил к досторкону три бутылки фабричной водки.

Жанторо невольно залюбовался этими кряжистыми, ухватистыми мужиками, крутоплечими, с огромными ручищами, добродушно улыбающимися в русые курчавые бороды.

Уха поспела, когда солнце спряталось за далекие, невидимые отсюда отроги Терскей Ала-Тоо. От воды повеяло влажной свежестью, бодрящий воздух, смешиваясь с запахом ухи, вкусно защекотал ноздри, погнал голодную слюну.

Русская уха под чарку - есть ли что-нибудь лучше на свете! За едой и неторопливым разговором засиделись далеко за полночь. Наконец рыбаки засобирались домой, пригласили к себе переночевать и Ивана с Жанторо. Но они отказались.

- Спасибо за угощение и прием, - поблагодарил Иван. - Мы люди привычные к ночевкам под звездами. Спали и на снегу в горах. А здесь теплой ночью подремать до утра - одно удовольствие.

Стреноженные кони лениво хрупали траву на лужку и били копытами. Неполная луна, вдоволь насмотревшись в бархатную гладь залива, тихо поплыла на покой, клонясь к западу. А на востоке на смену ей зажглась полоска утренней зари.

Жанторо и Иван досыпали еще одну свою мирную ночь. И не знали - не ведали, что набравший силу двадцатый век уже открывает новый счет небывалым кровавым войнам, восстаниям, революциям и вакханалиям террора. Мало кто останется от всего этого в стороне.

* * *

По аилам поползли слухи о том, что светлобородые царевы начальники записывают молодежь на войну. Люди заволновались, начали собираться стихийные сходы, на которых принимались решения не подчиняться царскому указу о призыве на военную службу. Но волостные управители не поддержали эти решения. На собрании аильных старшин Темирбай призвал аильчан не спорить с властью.

- Наш царь Николай, - сказал он, - ведет большую войну с иноземцами, и мы должны помочь ему в этом. К тому же кыргызы не будут стрелять из ружей, их призывают только на военно-тыловые работы.