|
..
- Ну? - Не больно радошно к своим под начал идти... - Начал везде одинаков. - Все-таки... Они говорили так дружески серьезно, что татарка перестала дразнить их, вошла в комнату, молча сняла со стены платье и исчезла. - Молодая,- сказал Осип. Ардальон поглядел на него и без досады проговорил: - Всё - Ефимушка, смутьян. Ничего, кроме баб, не знает... А татарка веселая, дурит всё... - Гляди - не вывернешься,- предупредил его Осип и, дожевав воблу, стал прощаться. Дорогой назад я спросил Осипа: - Зачем ты ходил к нему? - А поглядеть. Человек знакомый. Мно-ого я эдаких случаев видел живет-живет человек да вдруг как из острога вырвется,- повторил он уже сказанное раньше.- Водочки надо остерегаться! Но через минуту сказал: - А без нее - скушно! - Без водки? - Ну да! Выпьешь - словно по другой земле пойдешь... Ардальон - не вывернулся. Спустя несколько дней он пришел на работу, но вскоре снова исчез, а весною я встретил его среди босяков,- он окалывал лед вокруг барж в затоне. Мы хорошо встретились и пошли в трактир пить чай, а за чаем он хвастался: - Помнишь, каков я работник был, а? Прямо скажу: в своем деле - химик! Сотни мог заработать... - Однако - не заработал. - А - не заработал! - с гордостью крикнул он.- Наплевать мне на работу! Он держался размашисто, люди в трактире прислушивались к его задорным словам со вниманием. - Помнишь, что тихий вер Петруха про работу говорил? Людям - дом каменный, себе - гроб деревянный. Вот те и вся работа! Я сказал: - Петруха - больной, он смерти боится. Но Ардальон закричал: - Я тоже больной, у меня, может, душа не на месте! По праздникам я частенько спускался из города в Миллионную улицу, где ютились босяки, и видел, как быстро Ардальон становится своим человеком в "золотой роте". Еще год тому назад - веселый и серьезный, теперь Ардальон стал как-то криклив, приобрел особенную, развалистую походку, смотрел на людей задорно, точно вызывая всех на спор и бой, и всё хвастался: - Ты гляди, как меня люди принимают,- я тут вроде атамана! Не жалея заработанных денег, он угощал босяков, становился в драках на сторону слабого и часто взывал: - Ребята, неправильно! Надо правильно поступать! Его так и прозвали - Правильный, это очень нравилось ему. Я усердно присматривался К людям, тесно набитым в старый и грязный каменный мешок улицы. Всё это были люди, отломившиеся от жизни, но казалось, что они создали свою жизнь, независимую от хозяев и веселую. Беззаботные, удалые, они напоминали мне дедушкины рассказы о бурлаках, которые легко превращались в разбойников и отшельников. Когда не было работы, они не брезговали мелким воровством с барж и пароходов, но это не смущало меня,- я видел, что вся жизнь прошита воровством, как старый кафтан серыми нитками, и в то же время я видел, что эти люди иногда работают с огромным увлечением, не щадя сил, как это бывало на спешных паузках, на пожарах, во время ледохода. И вообще они жили более празднично, чем все другие люди. Но Осип, заметив мою дружбу с Ардальоном, отечески предупредил меня: - Вот что, душа моя, горький сухостой, ты чего это с Миллионной больно плотно приятельствуешь? Гляди, не получи себе вреда... Я сказал ему как умел, что мне нравятся эти люди,- живут без работы, весело. - Яко птицы небесные,- перебил меня он, усмехаясь.- Это они потому так, что - лентяи, пустой народ, работа им - горе! - Да ведь что же - работа? Говорится: от трудов праведных не нажить домов каменных! Мне легко было сказать так, я слишком часто слышал эту поговорку и чувствовал ее правду. Но Осип рассердился на меня и закричал: - Это - кто говорит? Дураки да лентяи, а тебе, кутенок,- не слушать бы этого! Ишь ты! Эти глупости говорятся завистниками, неудачниками, а ты сперва оперись, потом - ввысь! А про дружбу твою я хозяину доложу - не обессудь! И - доложил. |
