Кто же самцы? Как хочется взглянуть на этих таинственных бабочек! Сколько времени я потратил на их поиски. Правда, в пробирке уже было собрано несколько маленьких коконов, из которых должны были вывестись крылатые бабочки. Но вдруг они поражены наездниками? Да и перенесут ли они перемену обстановки? Время же бежит, пора спускаться вниз, возвращаться на бивак. Там меня уже давно ожидают.

Тогда появляется еще одна слабая надежда. Я ищу летающих бабочек. Вот знакомая белая пяденица, черная бархатница, защищающаяся струйкой белой жидкости, оранжевая толстоголовка. Вот бабочка в черных крапинках. Может быть эта? Но бабочка очень осторожна, поймать ее трудно. Я совершаю несколько быстрых перебежек за нею, и сердце усиленно колотится, схватывает дыхание. Сказывается высота в три с половиной тысячи метров.

На биваке я разбираю и сортирую коконы. Один из них мне кажется необычным. В нем кроме бабочки-мешочка просвечивает еще кто-то. Разрезаю оболочку кокона. Бабочка-мешочек легко вываливается наружу. Я вижу еще одну бабочку. Это самец с чудесными перистыми усиками, большими черными глазами, прекрасно развитыми крыльями! Он забрался в кокон к самке, и здесь его застала смерть.

Точно такие же бабочки летали и там, высоко в горах. Жаль, что я не наловил их! Известна ли науке эта высокогорная бабочка?

Соленая пустыня

Когда мы спустились с каменных холмов, покрытых мелким щебнем, перед нами открылась обширная солончаковая пустыня. Здесь дорога раздваивалась. У поворота направо на дощечке, прибитой к невысокому колышку, было написано: «Дорога на Топар. Шофер, имей запас воды, бензина, лопату и доски».

К счастью, все это у нас имелось. Кроме того, стояла сухая осенняя погода, и дороги были вполне проходимы.

Никогда не видел я такую обширную солончаковую пустыню. К горизонту уходила гладкая и ровная площадь, сплошь покрытая белой, как снег, солью. Справа все поросло селитрянкой и солянкой-анабазисом. Росли они на некотором расстоянии друг от друга большими куртинами на возвышении. В течение многих лет ветер гнал пыль по ровной пустыне, она задерживалась, оседая в этих кустарниках, постепенно образовалось что-то похожее на курганы, называвшиеся чеколаками. Между ними находилась совершенно голая земля. Только эти два растения и могли существовать в этом царстве влажной земли и соли.

Когда-то здесь, очевидно, был залив озера Балхаш или одно из больших озер, связанных с ним. Теперь уровень воды понизился, и в этом месте она ушла под землю. Испаряясь, вода оставляла на земле свои соли. С каждым годом соли становилось все больше и больше, пока все не покрылось сплошным белым налетом.

Странной и мрачной кажется солончаковая пустыня, ничего нет, кроме жалких кустарников. Нет ни птиц, ни зверей, ни цветов. Нигде не видно и следов человека. Только проселочная дорога петляет между чеколаками.

Солончаки перемежались сыпучими песками. Местами они протягивались длинными полосами и преграждали путь. Тогда напряженно гудел мотор, машина с трудом преодолевала препятствие. Мне вспоминалось написанное на дощечке предупреждение о бензине, воде, лопате и досках.

Но кто-то все же жил в этой угрюмой солончаковой пустыне. На ровных площадках между чеколаками очень часто попадались аккуратные холмики земли с углублениями в самом центре, они были похожи на кратеры крошечных вулканов.