— Я его берегу для портрета Крессиды Тоттенхэм работы Агаты Трой.

— Ясно.

— Она и правда очаровательное создание, — вздохнул Хилари, с видимым усилием стараясь быть объективным. — Вот увидите. Между прочим, в театре играет. То есть только начала играть. Училась в какой-то академии, а затем занялась чем-то, что называется органическим экспрессивизмом. Я пытался убедить ее, что термин вычурный и не имеет смысла, но ей, похоже, все равно.

— Что они делают?

— Насколько я понял, раздеваются, что, имея в виду Крессиду, не может не доставить удовольствия, и разрисовывают лица зелеными завитками, что — опять же в отношении моей невесты — является вопиющей порчей природных ресурсов. И вредно для кожи.

— Загадочное явление.

— К несчастью, тетя Трах не совсем одобряет Крессиду, подопечную дяди Прыга. Ее отец служил под началом дяди Прыга и был убит в оккупированной Германии, спасая жизнь дяди, Поэтому дядя Прыг чувствовал себя обязанным и воспитал Крессиду.

— Ясно, — повторила Трой.

— Знаете, — улыбнулся Хилари, — что мне нравится в вас, кроме вашего дара и внешности, так это завидная лаконичность во всех проявлениях. Вы словно выдающееся произведение искусства очень интересного периода. Если бы не Крессида, я бы, наверное, приударил за вами.

— И поставили бы меня в неловкое положение, — с нажимом произнесла Трой.

— Вы предпочитаете не сближаться со своими моделями?

— Именно.

— Мне понятна ваша точка зрения, — покивал Хилари.

— Я рада.

Покончив с булочкой, он окунул салфетку в горячую воду, вытер пальцы и подошел к окну. Занавески с розочками были задернуты; Хилари раздвинул их и стал вглядываться в темноту.

— Снег идет, — промолвил он. — Дяде Прыгу и тете Трах предстоит романтическое путешествие по бескрайней пустоши.

— Разве… Они приезжают сегодня?

— Ах да, забыл вам сказать. Тот звонок из Лондона был от их экономки. Они выехали до рассвета и рассчитывают прибыть к ужину.

— У них переменились планы?

— Нет, просто вдруг решили, что надо ехать. Они начинают готовиться к поездке в гости по крайней мере дня за три до назначенного срока и все равно терпеть не могут предотъездное состояние. Поэтому решили его сократить. Я пойду отдохну. А вы?

— После прогулки меня что-то клонит ко сну. Я тоже отправлюсь к себе.

— Это северный ветер виноват. Он новичков в сон вгоняет. Я велю Найджелу разбудить вас в половине восьмого. Ужин в полдевятого, предупредительный звонок дается за четверть часа. Приятного вам отдыха, — поклонился Хилари, открывая дверь для Трой.

Проходя мимо него, Трой вдруг осознала, какой он высокий, а также ощутила его запах: аромат хорошего твида, смешанный с чем-то более экзотическим.

— Приятного вам отдыха, — повторил Хилари.

Поднимаясь по лестнице, Трой спиной чувствовала пристальный взгляд хозяина дома.

В спальне она застала Найджела. Он подготовил к вечеру ее шелковое платье рубинового цвета и все, что к нему полагалось. Трой понадеялась, что ансамбль не навел его на мысль о пороке.

Найджел стоял на коленях перед камином, раздувая огонь, что было совершенно излишне: дрова ярко пылали. Волосы второго слуги были настолько светлыми, что Трой почти боялась увидеть под густыми белесыми ресницами розовые глазки. Найджел встал на ноги и, глядя в пол, глухим бесцветным голосом осведомился, не нуждается ли мадам в чем-нибудь еще. Та ответила, что больше ничего не нужно.

— Ночь выдастся бурной, — заметила Трой, стараясь говорить как можно более естественно и все равно чувствуя, что сбивается на интонации романтических героинь.