Теперь и я была из этой семьи, и, быть может, когда-нибудь мои останки будут лежать на этом острове.

– Пойдемте со мной, – сказал Харон. – Пойдемте, молодые господа. Я покажу вам место, где лежит старый герцог. Пусть Бог упокоит его душу.

Я шла рядом с ним, мальчики следовали за нами, необычно серьезные. Несомненно, они чувствовали то же, что и я, – присутствие смерти.

– Нашли вы кого-нибудь для обучения вашему делу, Франц? – спросил Дагоберт.

– Я совсем одинок на этом острове, как и был эти долгие годы, – ответил старше.

– Интересно все же, кто будет присматривать за всеми этими мертвецами, когда вы тоже умрете?

– Придумают что-нибудь, – сказал Харон.

– Все эти мертвые люди, – размышлял Дагоберт. – За ними за всеми кто-то должен ухаживать. Мне кажется, все побоятся жить на этом острове, кроме тебя, Франц. А ты не боишься?

– Мертвые столько лет были моими спутниками, и мне нечего их бояться, молодой господин.

– Тебе бы хотелось, Фриц, остаться одному на острове, когда стемнеет? – спросил Дагоберт. Фриц заколебался и Дагоберт добил его. – Ты ведь знаешь, что не захочешь. Ты так испугаешься, а какой крик поднимешь, когда все эти призраки выйдут из могил...

– Ты же сам не захочешь остаться здесь один, когда стемнеет, Дагоберт, – сказала я, – и так как никто из нас не собирается здесь оставаться, к чему весь этот разговор?

– Я не побоюсь, – хвастался Дагоберт. – Я сяду на могильные камни и скажу: «Выходите посмотреть на меня. Не боюсь я вас».

– Ты так же будешь бояться, как и мы все, – обратилась я к Дагоберту.

– Возможно, они тоже боятся, – сказал Фриц. – Мне не хотелось бы лежать в земле, заваленным землей.

– Хватит об этом, – оборвала их я. – Эти цвету удивительно красивы.

– Посажены через несколько часов после похорон его светлости, – ответил Франц.

Мы подошли к большой аллее, на которой находилась свежая могила, покрытая цветами. На ней еще не было скульптур и статуй.

Мальчики молча смотрели на могилу.

– А когда-нибудь захоранивают живых людей? – спросил Дагоберт.

– Что за вопрос! Кто же захоронит еще не умерших людей? – спросила я с укором.

– Такие случаи бывали. В монастырях ослушников помещали в стены – и замуровывали камнями.

– Ну, теперь вы видели могилу герцога. Не хотите навестить могилы своих мам?

Они, конечно, захотели, и мы покинули главную аллею. Харон сопровождал нас: в черном одеянии, болтавшемся на его теле, с седыми локонами, выбившимися из-под шапочки, он действительно напоминал лодочника на реке Стикс, посланника смерти.

– Будьте осторожны – здесь новая могила, – предупредил он.

– Новая могила! – Глаза Дагоберта засверкали. – Чья могила?

– Я вырыл ее сегодня утром, – сказал Харон.

– Можно на нее взглянуть? – спросил Фриц.

– Она здесь рядом. На ней деревянные дощечки.

– Мне хочется посмотреть вниз, – попросил Фриц.

– Молодые господа, осторожней. Не упадите. Сломаете ногу.

Они хотели увидеть могилу. Я пошла за ними к могиле, Харон поднял дощечки, и мы заглянули в глубокую черную яму.

Я почувствовала, как мурашки побежали по коже. Наверно, от мысли, что скоро в эту могилу опустят гроб и закончится еще одно земное существование. Я чувствовала, как у нас говорят на родине, кто-то ходит по моей могиле.

– Для кого вырыта эта могила?

– Для молодой женщины, – ответил Харон, покачивая головой.