– Нет, дитя мое, я этого не отрицаю, – спокойно согласился Блейк. – Я действительно сговаривался с Гленкенноном убить вашего мужа, причем неоднократно. Но всякий раз я непременно делился этими планами с самим Фрэнсисом. – Он, как всегда, улыбнулся одним уголком рта. – Кстати, в тот вечер, когда мы втроем встретились на берегу озера, вы наткнулись на нас случайно, а у нас там была назначена встреча.

Энн смотрела на него во все глаза. Ей хорошо запомнился тот вечер. Неужели Фрэнсис действительно отправился на берег озера, чтобы встретиться с Блейком?

Фрэнсис обхватил ее за плечи.

– Это правда, Энн. Эдмунд сообщал мне обо всем, что творилось в Рэнли. Благодаря ему я обо всех планах Гленкеннона узнавал загодя. Подумай сама: разве мне удалось бы пробраться в Рэнли и ускользнуть оттуда с такой легкостью? Поверь, колдовать я не умею. – Он вновь перевел взгляд на Блейка. – Эдмунд много раз спасал мне жизнь.

Энн внимательно вглядывалась в бледное, лишенное всякого выражения лицо Блейка. Внезапно все кусочки головоломки встали на место: туманные намеки Фрэнсиса, странное поведение самого Блейка, когда он увел ее подальше от Кэмпбелла в тот последний вечер в Рэнли… Все это казалось невероятным, но тем не менее было правдой.

– Вы должны меня извинить, – проговорила она чуть слышно. – Я так давно привыкла видеть в вас врага, что мне потребуется время, чтобы привыкнуть к мысли, что вас не надо бояться. Не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарной… особенно после того, как вы мне помогли.

Блейк улыбнулся. Это была все та же кривая улыбка, от которой у нее раньше кровь стыла в жилах, но сейчас эта улыбка добралась до глаз и растопила их вечную зимнюю суровость.

– Я понимаю ваши чувства, сударыня. Мало кто решился бы на такую откровенность. Мне не раз хотелось сказать вам, что у вас в Рэнли есть друг, но я понимал, что это было бы неразумно. Вы бы мне не поверили, и к тому же… Гленкеннону нравилось видеть ваш страх. Его доверие ко мне росло по мере того, как укреплялась ненависть всех домашних.

В его голосе не было ни единого намека на жалость к себе, однако эти слова растрогали Энн больше, чем любые, самые красноречивые заверения. Его и в самом деле ненавидели обитатели Рэнли. Долгие годы он мужественно выносил одиночество, верный своей единственной цели: уничтожить Гленкеннона.

– Так вы Маккиннон? – неуверенно спросила она.

– Да. Я был мальчишкой-подростком, когда Гленкеннон убил вашего отца. По счастливой случайности я тогда находился во Франции, иначе он уничтожил бы и меня. – Он бросил взгляд на Фрэнсиса. – Мне много лет пришлось дожидаться смерти Гленкеннона, и благодаря тебе это наконец свершилось. – Нахмурившись, Эдмунд коснулся бинтов на плече у Фрэнсиса: – Надо бы тебя уложить: по-моему, кровь опять пошла.

– Фрэнсис, ради всего святого, хотя бы сядь! – воскликнула Энн. – Ты и так уже потерял слишком много крови, я просто не понимаю, как ты на ногах держишься!

Фрэнсис взглянул на свежее кровавое пятно.

– Да, пожалуй, мне не стоило бегать по лестнице. Ну, ничего. Все пройдет, если я посижу тихонько.

Энн проследила за тем, чтобы Фрэнсис устроился со всеми удобствами, и лишь после этого с большой неохотой покинула мужчин, дав им возможность потолковать с глазу на глаз. Ей было не по себе. Хотя она поверила в историю, рассказанную Эдмундом, ей никак не удавалось стряхнуть с себя привычное ощущение страха перед ним.