Изменить размер шрифта - +
Но он никогда больше не был ласков, никогда не шептал ей нежные слова, как в тот первый раз.

— А почему же, ты думаешь, я позволяю тебе это со мной делать? — спросила она, украдкой бросив взгляд в сторону фургона в надежде, что мать не слышит. — Я собиралась выйти за тебя замуж, а то бы я никогда…

— А что ты собиралась сделать со Скаутом? — вдруг спросил Бубба, переведя взгляд с пламенеющего неба на Присциллу.

Она облизнула губы и растерянно заморгала. Если бы он ударил ее, это бы потрясло ее меньше.

— Скаут? — переспросила она, едва не взвизгнув.

— Да, Скаут. Ты рассчитывала выйти замуж и за него тоже? Или же ты просто рвалась удрать от своей мамочки, и тебя не слишком-то волновало, кого именно тебе удастся обвести вокруг пальца, чтобы он тебе в этом помог?

Внутри она вся просто кипела от ярости. Что себе позволяет этот мальчишка? Как он смеет с ней так разговаривать? Но ей все же удалось выжать еще серию отборных, крупных слез, которые потекли по ее щекам.

— Бубба, Бубба, кто наговорил тебе все это про меня? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя одного. И всегда любила только тебя. Тот, кто сказал тебе это, просто ревновал меня, вот и все. Потому что я люблю тебя, и никого другого.

Бубба потянулся всем своим длинным телом, которое за последние три месяца изрядно заматерело. Он больше не казался состоящим из одних только рук и ног.

— Насколько я слышал, ты любила чуть ли не всех, кто не был уже занят.

Ее охватило отчаяние. Скаут уже распрощался с ней, унизительно, насмешливо. Он закончил работу, на которую подрядился, и отправился на поиски новых приключений, оставив ее негодовать относительно того, с какой легкостью он ее покинул.

Бубба был ее последним шансом. Она вовсе не собиралась на всю жизнь застревать на какой-нибудь гнусной ферме, где единственным обществом будет ее папаша-подкаблучник и властная мамаша. Тогда в жизни ее не будет ничего, кроме беспросветной тяжкой работы. Она беспокойно оглянулась на фургон, потом взяла Буббу за руку, положила ее себе на грудь и притворно закрыла глаза, изображая страсть.

— Бубба, послушай, как бьется мое сердце. Оно бьется от любви к тебе одному. Клянусь тебе. Почувствуй, как сильно я тебя люблю, Бубба.

Дыхание ее стало прерывистым, когда она почувствовала, как его рука ощупывает ее тело. На ее возбужденном лице заиграла улыбка торжества. Он ласкал ее по-новому, необычайно умело. Она легонько застонала, когда его большой палец коснулся ее заострившегося соска.

Он убрал руку, и она от изумления вытаращила глаза.

— Ты красива, Присцилла, и у тебя много такого, что привлекает мужчин. Но я не хотел бы иметь жену, которая выставляет свой товар напоказ каждому, да еще дает попробовать.

— Ах ты, подонок! — прошипела она, отстраняясь от него.

Он раньше не представлял себе, какой она может быть уродливой. Лицо ее исказила свирепая гримаса, и оно стало похоже на страшную маску. Она была испорчена насквозь, и к тому же всегда будет стремиться настоять на своем. Бубба не испытывал ничего, кроме облегчения за то, что Росс просветил его насчет этой стервы.

— Ты не был мужчиной, пока я не показала тебе, как это делается. Быть с тобой — все равно что валяться со свиньей. Ты слышишь меня? — взвизгнула она. — Похотливая свинья!

Бубба добродушно ухмыльнулся.

— Что ж, лучшей учительницы мне не надо. Спасибо тебе за уроки и за практику.

Он крутанулся на каблуках и пошел прочь раскованной, пружинистой походкой человека, который только что сбросил с плеч тяжкое бремя.

В бессильной ярости Присцилла развернулась и обнаружила, что мать стоит у нее прямо за спиной. Ее узкое лицо побагровело от злости.

Быстрый переход