— Комбат Казаринов?

— Слушаю вас, товарищ подполковник, — по-строевому четко ответил Казаринов.

— Желаю вам удачи. Командование полком передаю комиссару Соколову.

ГЛАВА X

До самых сумерек изматывающая душу «рама» через равные промежутки времени появлялась над огневыми позициями полка, а поэтому передислокацию оставшихся в строю двенадцати надежно замаскированных орудий капитан Осинин решил отложить на поздний вечер, когда окончательно стемнеет.

Путь подвоза орудий к окраине деревни Коптяевки полковая разведка проверила тщательно, даже наметила, где лучше всего расположить огневую позицию.

В распоряжение Казаринова майор Лоскутов выделил отделение связи — четырех кадровых бойцов, добровольно вызвавшихся тянуть кабель от огневых позиций группы Осинина до наблюдательного пункта, с которого Казаринову предстояло корректировать огонь орудий.

А через полчаса, когда совсем стемнело, к орудиям подошли трактора, и Казаринов, условившись с Осининым о выборе ориентиров для ночной стрельбы, двинулся со своей группой связистов по направлению к деревне Контяевке.

Солдаткин и Иванников вместе с тремя солдатами из разведроты двинулись в походном охранении.

Ночь выдалась душная, теплая. С наплывами слабого ветерка, набегающего со стороны неубранного ржаного поля, доносился терпкий запах гари. Впереди стрельбы не было слышно. Зато откуда-то сзади, издалека, доносилась приглушенная орудийная канонада. «Наверное, с боями прорываются к своим наши», — подумал Казаринов, стараясь не потерять из виду цепочку связистов, которую он замыкал.

Не прошли и двух километров, как кто-то из цепочки связистов отстал. Положив на землю катушки, остановился.

— Что случилось? — спросил Казаринов, поравнявшись с бойцом.

— Колет в боку, спасу нет, товарищ лейтенант… Чуток передохну и пойду… — глухо ответил боец, держась за бок.

— А так, безо всего, идти можешь?

— Кто же их за меня потащит?

Казаринов взвалил на плечи катушки с кабелем, которые нес боец, и махнул рукой в сторону удаляющейся цепочки:

— Хоть через силу, но пойдем, дружище. А то заблудишься, отстанешь. Не у тещи на блинах.

Держась рукой за бок, боец пошел впереди Казаринова. Было слышно, как где-то сзади и справа по дороге, петляющей в лесу, утробно и монотонно’ урча, трактора тянули орудия.

Не доходя километра до деревни, Казаринов передал но цепочке, чтобы связисты остановились. По их потным лицам и мокрым спинам гимнастерок, которые при лунном свете казались черными, было видно, что они изрядно вымотались. Но никто не проронил ни слова об усталости, не предложил сделать перекур. Каждый понимал: чем раньше они протянут связь к аэродрому, до которого от деревни было около трех километров, тем больше надежд на успешное выполнение приказа.

Казаринов разрешил связистам сделать пятиминутный привал. Все, как по команде, полезли за кисетами.

— А что если в этой Коптяевке немцы, товарищ лейтенант? — спросил боец небольшого росточка, маленькое личико которого при лунном свете обозначалось бледновато-серым каш шинком.

— Об этом сообщит походное охранение. Подождем.

Разговор на этом оборвался. Каждый воровато и жадно затягивался самокруткой, пряча ее в кулак и чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся с той стороны, куда лежал дальнейший путь. Время от времени в тишину леса вплывал приглушенный расстоянием рев идущих на взлет тяжелых бомбардировщиков. Каждый понимал, что звуки эти доносятся оттуда, куда предстоит тянуть кабель.

На краю полянки, облитой холодным светом выплывшей из-за облаков луны, показались две фигуры. Все замерли, пригнувшись к катушкам.