Изменить размер шрифта - +
Щеки впали, но лицо было очень красиво и более чем когда-либо похоже на Лэри», — писал Игорь Радеку.

В 1927 К. Радек выпустил два тома «Портретов и памфлетов»; они открывались патетическим посвящением, набранным на целую страницу: «Памяти незабвенного друга Ларисы Михайловны Рейснер, борца и певца пролетарской революции книгу эту посвящаю. Карл Радек. Москва. Кремль». Успех «Портретов и памфлетов» в левой интеллектуальной среде был и политический, и литературный.

Еще некоторое время Радек был верен Троцкому и оставался на его стороне в противостоянии со Сталиным. Он хлестко отвечал приспешникам генсека, демонстративно глумившимся над ним и его патроном. Недалекому К.Е. Ворошилову, пытавшемуся высмеять его как «хвост Троцкого», Радек ответил стишком:

Но обстоятельства оказались сильнее его. Вскоре он уже — самый преданный прихвостень «вождя всех народов». Радек был человеком с очень гибкими принципами.

Эволюция Радека от Троцкого к Сталину естественно и неумолимо вела его к моральной деградации. Осенью 1929 года Радек выдал Сталину Я. Блюмкина, привезшего ему из Турции послание Троцкого. Блюмкина расстреляли, и Радек проникся надеждой, что навсегда доказал новому хозяину свою преданность. В 1933–1934 годах дважды переиздавали радековский двухтомник «Портреты и памфлеты», из которого автор изъял портрет Троцкого. В дальнейшем применительно к создателю Красной Армии его лексика обогатилась конструкциями типа «кровавый шут» и «фашистский обер-палач»; одновременно из-под его пера вышло сочинение «Зодчий социалистического общества», повествующее о Сталине и растиражированное на многих языках народов СССР. 21 августа 1936 года Радек напечатал в «Известиях» статью «Троцкистско-зиновьевская банда и ее гетман Троцкий», что не уберегло его от ареста, последовавшего через 26 суток.

Лион Фейхтвангер запечатлел Радека на процессе в печально знаменитой книге: «Я не забуду ни как он там сидел в своем коричневом пиджаке, ни его безобразное худое лицо, обрамленное каштановой старомодной бородой, ни как он поглядывал в публику, большая часть которой была ему знакома, или на других обвиняемых, часто усмехаясь, очень хладнокровный, зачастую намеренно иронический, ни как он при входе клал тому или другому из обвиняемых на плечо руку легким, нежным жестом, или как он, выступая, немного позировал, слегка посмеиваясь над остальными обвиняемыми, показывая свое превосходство актера, — надменный, скептический, ловкий, литературно образованный… Из семнадцати обвиняемых тринадцать — среди них близкие друзья Радека — были приговорены к смерти; Радек и трое других — только к заключению».

Радек получил 10 лет. Требовавшие его казни, возможно, удивились, но, понятно, не протестовали (не из гуманизма, а сугубо из осторожности). Они не знали, что вместо 120 месяцев Радек отсидит 32, после чего будет казнен руками подосланных в камеру уголовников. Это произойдет в мае 1939 года, когда сговор Сталина с Гитлером начнет приобретать вполне осязаемые черты — сговор, к которому, по некоторым оценкам, Радек имел прямое отношение.

Удачнее всех сначала складывалась судьба Сергея Колбасьева. Отозванный из Афганистана, в 1922 года по ходатайству наркома просвещения А.В. Луначарского он был откомандирован для работы в издательстве и уволен в запас. После возвращения в Ленинград Колбасьев полностью посвятил себя писательской деятельности, став членом Литературного объединения Красной Армии и Флота (ЛОКАФ). Вместе с поэтами Н. Тихоновым и К. Ватиновым вступил в литературную группу «Островитяне» и опубликовал пять своих первых стихотворений. По воспоминаниям современников, именно благодаря Колбасьеву, владевшему английским языком, Николай Тихонов, который занял в жизни Колбасьева место Гумилева, испытал сильное влияние Р.

Быстрый переход