— А ты с ним не церемонься. Его машину загоните в наш гараж, чтобы не светилась, потом с ней разберемся, а самого Рублева — в тюрьму. Я свяжусь с начальником, его там встретят, как подобает. Посидит часок-другой, остынет. А потом и поговорим с ним по душам.

— Я понял, командир.

— Действуй. Конец связи.

Когда зашло солнце и зажглись уличные фонари, Катя вышла из машины и направилась к дому Бартеньева. От долгого ожидания у нее затекли ноги.

Странное поведение Прошкина она расценивала как очередную хитрость. Наверняка он задумал убить Антона за пределами города и даст ему шанс выехать, чтобы развязать себе руки. Может, решил избавиться от него где-нибудь на подъезде к Снежинску и таким образом снять с себя и Нагорного ответственность. Метод уже проверенный. Нагорный в подпитии рассказывал ей о похожем случае. Трое мастеров с ее комбината подали мэру прошение отпустить их в родные края. Он отпустил. Дал денег, наградил грамотами за доблестный труд. А через два дня их нашли мертвыми в придорожной гостинице возле Снежинска. Ребята отравились консервами. Что поделать, не повезло. Хочешь жить, живи здесь и работай в поте лица, а за территорией города жизни нет. Там кладбище. Огромное, бескрайнее кладбище.

Калитка в этом доме никогда не закрывалась, да и дверь в прихожую была приоткрыта. Похоже, Антон ждал кого-то. Возможно, палача, который придет к нему ночью и задушит в постели. К чему чинить препятствия, если приговор уже вынесен и отменять его никто не собирается.

Бартеньев сидел на диване и смотрел записи автогонок «Формулы-1». Он слышал, как кто-то вошел в комнату, но даже не оглянулся.

— Антон, это я, Катя.

Он медленно повернул голову. Перед ней сидел сгорбленный старик с отсутствующим взглядом.

— Не ждал?

— Ждал. Но не тебя. Зря ты пришла сюда. К прокаженным ходить небезопасно.

— Глупости. Нельзя опускать руки. Сейчас как никогда тебе нужны силы и решительность.

— Зачем?

Екатерина подошла к нему и села на ковер подле его ног. На глаза женщины наворачивались слезы. Она старалась сдерживать себя, как могла.

— Вот только не хватает нам нюни распустить и лапки кверху поднять. Нет, так дело не пойдет. Мы еще не жили, прошлое надо вычеркнуть, забыть и начать все сначала. Не такие мы старые, многое еще можно успеть.

— В следующей жизни нам повезет больше. А в нынешней я просветов не вижу. Скорей бы конец.

Катя встревожилась:

— Ну хватит, Антон! Возьми себя в руки. Нам предстоит совершить хороший рывок, рай или ад, я еще не знаю, куда судьба выведет. Но сидеть и ждать своего конца — глупо.

— О чем ты?

— Я пойду вместе с тобой через тайгу. Если нам суждено погибнуть, значит, так и случится, а если выберемся живыми, то начнем все сначала. Я обналичила свой капитал. Денег хватит на десяток жизней. Я сумела их вывезти и вложить в надежное дело. Остается лишь добраться до столицы, и все проблемы останутся позади.

— Ты обналичила деньги и отвезла их в Москву?

В глазах Бартеньева мелькнул огонек. Он оживился.

— Да. Я сумела это сделать. Повторила аферу покойного муженька, чтоб он в гробу перевернулся! Но у меня все получилось гладко.

— Если это не бред, то зачем же ты вернулась?

— За тобой.

— Дура! Мы никогда из этого болота не выберемся. Это невозможно.

— Я так не считаю. Мы люди сильные. Ну а потом, что тебя смущает? Ты же собрался помирать? Одному скучно в гроб ложиться, вместе веселей. Помирать, так с музыкой. Кровь застоялась в жилах.

— Что ты предлагаешь?

— Поехать ко мне на дачу и дождаться ночи. А потом выйти на тропу.