В борт катера чуть слышно ударяли волны.

Греве усмехнулся.

— Термин какой придумали: «законсервирован». Я должен был сидеть и ждать, когда я понадоблюсь. Двадцать с лишним лет ждал. Так и не понадобился. Смешно?

— Не очень. — Дронго вздохнул. — Кажется, становится зябко. Давайте ваше виски.

Они прошли в каюту. Альфред, достав из бара бутылку, разлил янтарную жидкость в два глубоких бокала.

— Не разбавлять?

Дронго кивнул, получая свой виски.

— Ваше здоровье.

От выпитого стало действительно тепло. Греве достал сигареты, закурил.

— Двадцать лет, — продолжал он. — Иногда я спрашиваю себя: кому была нужна моя жизнь? Я прибыл сюда, когда мне было тридцать четыре года. Сейчас мне пятьдесят пять. Я уже старик. Двадцать лет ожидания хуже всякой тюрьмы. Постоянно на натянутых нервах. Хоть бы я что-то делал, так было бы легче. А то «законсервирован». Как разведчик, я все понимаю, нужны и такие агенты, но, поверьте, тяжело, очень тяжело.

Он снова разлил виски в бокалы, на этот раз добавив немного тоника.

— Знаете, зачем я вам это рассказываю? — спросил вдруг Греве. — Чтобы у вас не было иллюзий. Я потерянный агент, человек дисквалифицировавшийся. Двадцать лет без работы, такое даром не проходит. Недавно в газетах прочел, что госбезопасность наша сумела-таки взять генерала Полякова. Его расстреляли, а он ведь был моим учителем в разведшколе.

— Зачем вы мне это говорите? — угрюмо спросил Дронго.

— А может, у вас есть приказ и о моей ликвидации. Сейчас ведь наши агенты сотнями переходят на другую сторону. Там, у победителей, лучше. Деньги, слава, безопасность. Здесь ничего нет.

— Вы не перейдете, — покачал головой Дронго, — мы это знаем. Психологи просчитали ваши действия.

— Верно, — кивнул Греве, — не перейду. И знаете почему? Во мне остались какие-то непонятные мотивы, называйте, как хотите; идеалы, исключающие такую возможность. А вы правда считаете, что я смогу работать в полную силу спустя двадцать лет?

— Не знаю, — пожал плечами Дронго. — Я прибыл не для этого, — он понимал, что его ложь выглядит наивной, — пока я ваш связной на ближайшее время или вы мой, как вам будет угодно. Может, скоро меня сменит кто-нибудь другой.

— Непохоже, — Греве снова потянулся за бутылкой, — не обижайтесь, но правда непохоже. Ваш «Мерседес», ваши манеры и одежда выдают вас. Связные такими не бывают. Они не разъезжают на «Мерседесах», взятых напрокат.

У вас скорее какое-нибудь важное задание. Ведь вы, по-моему, даже не говорите по-немецки.

Дронго улыбнулся.

— А вы считаете, что потеряли квалификацию.

Греве засмеялся.

— Здорово. Это вы меня вынудили. — Он чуть пригубил бокал. — Я должен что-то сделать?

— То же, что и раньше. Просто жить. Ваше время еще не пришло.

— Вы действительно думаете, что мое время придет и я могу кому-то понадобиться?

— Я думаю, да, — почти честно ответил Дронго, — вы здесь двадцать лет, а это огромный капитал для дальнейшей деятельности.

— Как сейчас называется наша разведка? КГБ ведь не существует.

— Управление внешней разведки. Возглавляет Примаков.

— Ясно. Слушайте, можно я задам вам один вопрос?

— Валяйте.

— Вы отдаете себе отчет в том, что мы проиграли третью мировую войну? Лично вы понимаете это? Только честно, без пропагандистских клише?

— Понимаю, — почти сразу ответил Дронго, — даже лучше, чем вы думаете.