Деннис Лихэйн. В ожидании дождяПатрик Кензи и Энджи Дженнаро - 5
Посвящается моим друзьям Джону Демпси, Крису Маллену и Сьюзан Хейс, позволившим мне украсть у себя несколько отличных фраз и не подавшим на меня за это в суд И Андре – нам тебя не хватает
Я слышал, как бормочут старики: «Всё изменяется… Уносит нас течение реки…» Уильям Батлер Йейтс
В моем сне у меня есть сын. Ему лет пять, но и голос, и ум у него – как у пятнадцатилетнего. Он сидит рядом со мной пристегнувшись, и ноги его едва достают до края автомобильного сиденья. Машина – старая, огромная, и руль у нее размером с велосипедное колесо. Мы едем; за окном раннее декабрьское утро цвета мутного хрома. Мы где‑то за городом, южнее Массачусетса, но севернее линии Мэйсона‑Диксона – возможно, в Делавэре или в южной части Нью‑Джерси. Вдалеке виднеются клетчатые красно‑белые силосные башни, торчащие на окраинах перепаханных полей, присыпанных бледно‑серым, газетного оттенка снегом. Насколько хватает глаз, кругом только поля, только силосные башни, замершая и беззвучная мельница и обледенелые телефонные провода, уходящие за горизонт. Никаких машин, никаких людей. Только я, мой сын и антрацитно‑черная дорога, рассекающая поля замерзшей пшеницы. – Патрик, – говорит мой сын. – Да? – Хороший день сегодня. Я гляжу в серое, незыблемое и беззвучное утро за окном. За самой дальней башней виднеется струйка дыма, поднимающегося из трубы. Самого дома я не вижу, но представляю себе его тепло. Чувствую аромат стряпни в духовке, вижу вытесанные из вишни балки под кухонным потолком и саму кухню – собранную из медового оттенка древесины. С ручки плиты свисает передник. Я чувствую, как же хорошо быть дома в такое тихое декабрьское утро. Я смотрю на своего сына и отвечаю: – Да, хороший день. Он говорит мне: – Мы будем ехать весь день. И всю ночь. Мы всегда будем ехать. – Конечно, – киваю я. Мой сын глядит в окно. Говорит: – Пап? – Да? – Мы никогда не остановимся. Я поворачиваюсь к нему – он глядит на меня снизу вверх, моими же глазами. – О’кей, – говорю я. – Мы никогда не остановимся. Он накрывает мою ладонь своей: – Если мы остановимся, у нас кончится воздух. – Ага. – А если у нас кончится воздух, мы умрем. – Точно. – Пап, я не хочу умирать. Я глажу его по голове: – И я не хочу. – И поэтому мы никогда не остановимся. – Никогда, – улыбаюсь ему я. Я чувствую запах его кожи, его волос, запах новорожденного, хотя ему пять лет. – Мы всегда будем ехать. – Хорошо. Он устраивается поудобнее на своем сиденье, а затем засыпает, прижавшись щекой к моей руке. Черная дорога бежит вперед, сквозь мутно‑белые поля, и рука моя на руле легка и уверенна. Дорога – прямая, ровная и простирается на тысячу миль. Ветер подхватывает лежалый снег и с тихим шорохом пригоршнями кидает его в трещины на асфальте. Я никогда не остановлюсь. Я никогда не выйду из машины. У меня никогда не кончится бензин. Я никогда не проголодаюсь. Здесь тепло. Я со своим сыном. Он в безопасности. Я в безопасности. |
