Изабелла постоянно говорила о смерти, о том, как она ее жаждет. Это казалось мне странным. Смерть представлялась чем-то, что имеет отношение к старым людям или крошечным младенцам. К нам она имела мало отношения.

Однажды, находясь за густой живой изгородью, Каролина и я слышали разговор между Изабеллой и Марией Кристиной.

— Что я имею в этом мире? — спрашивала Изабелла. — Для меня нет ничего хорошего. Если бы это не было греховным, я бы покончила с собой. Я уже давно должна была сделать это.

Мария Кристина рассмеялась. Она не была самой доброй из сестер и всякий раз в тех редких случаях, когда встречала нас, норовила сказать что-то язвительное, и поэтому мы избегали ее.

— Ты страдаешь от желания казаться смелой, — резко возразила она. — Это такой эгоизм!

Повернувшись, она пошла обратно, оставив Изабеллу одну разбираться со своими горькими мыслями.

Я раздумывала об услышанном очень долго — целых пять минут.

Изабелла все-таки умерла, как и хотела. Она прожила в Вене всего два года. Сердце бедного Иосифа было разбито. Он постоянно слал отцу Изабеллы в Парму письма, полные воспоминаний о ней: она была такой прекрасной, что с ней никто не мог сравниться.

— Я потерял все, — говорил он брату Леопольду. — Моя любимая жена… моя любовь… угасла. Как я смогу пережить эту ужасную разлуку?

Однажды я увидела Иосифа с Марией Кристиной. С ненавистью, пылавшей в глазах, она говорила:

— Это правда. Я покажу тебе ее письма. Они расскажут тебе все, что ты хочешь знать. Ты увидишь, что единственным человеком, которого она любила, была я — не ты.

Сейчас все стало на свои места. Бедный Иосиф! Бедная Изабелла! Я понимаю, отчего она была печальна и желала смерти, стыдясь своей любви и будучи не в силах противостоять ей; а Мария Кристина, которая всегда хотела ей мстить, предала ее бедному Иосифу.

Поскольку в то время я была полностью погружена в свои собственные заботы, я видела эту трагедию, будто через закопченное стекло. Однако мои собственные страдания сейчас превратили меня в совершенно другого человека по сравнению с тем беспечным созданием, которым я была в молодости. Я многое поняла и сочувствую тем, кто страдает. Я размышляла о их страданиях, возможно, потому, что мне было невыносимо разбираться в своих собственных.

Иосиф оставался безутешным долгое время, но он был самым старшим и более важным, чем любой из нас, и ему следовало иметь жену. Новая жена была подобрана ему матушкой и принцем Венцелем Антоном Кауницем, но это его настолько разозлило, что, когда та приехала в Вену, он едва перемолвился с ней. Она очень отличалась от Изабеллы, была низенького роста и толстой, с порчеными, неровными зубами и красными пятнами на лице. Иосиф сказал Леопольду, которому более, чем кому-либо другому, поверял свои мысли, что он несчастен и не собирается скрывать этого, поскольку не в его натуре притворяться. Ее звали Джозефа, и она, видимо, также была несчастна, поскольку муж приказал построить перегородку на балконе, на который выходили двери их комнат, чтобы никогда не встречать ее.

Мария Кристина как-то сказала:

— Если бы я была женой Иосифа, я бы пошла и повесилась на дереве в парке Шенбрунн.

Когда мне было десять лет, я узнала о трагедии, которая глубоко меня касалась.

Леопольд собирался жениться. В этом не было ничего интересного для нас с Каролиной, поскольку при столь многочисленных братьях и сестрах это была не первая свадьба, к тому же не в Вене, а в Инсбруке. Батюшка собирался на свадьбу, а матушка не могла покинуть Вену из-за государственных дел.

Я рисовала в классной комнате, когда вошел один из пажей и сказал, что батюшка хочет попрощаться со мной.