— Тебе никогда не хотелось сорваться с места и начать все с нуля там, где тебя никто не знает?

— Конечно, я думал об этом.

«В ту ночь на Холме я отчаянно желал этого», — мысленно добавил Майк.

— Ну и почему же ты этого не сделал?

Он снова взял в руку вилку и задумался.

— Как-то утром, наверное, месяцев через шесть после того, как твоя мать переехала сюда, мы с ней пили кофе. Я еще сказал, что мне очень нравится этот дом, а она ответила: «Здесь нет воспоминаний, одно эхо». Я навсегда запомнил ее слова.

— Дело не только в том, что люди оглядываются тебе вслед, — сказала Джесс. — Когда умер мой отец, он оставил ей два полиса страхования жизни и кругленькую сумму, так что маме не о чем было беспокоиться. Она и дом этот купила в расчете на меня, полагая, что Рэйчел и Сьюзен будут рядом и у нее появятся внуки. Но потом Рэйчел уехала, а Сьюзен… Словом, она никогда особенно не хотела иметь детей, так что после исчезновения Сары мама… просто продолжала мечтать о другой жизни. Я не хочу стать похожей на нее. Все время бояться, потому что я хотела, чтобы все было по-другому. Ты меня понимаешь?

— Конечно.

— Ты будешь продавать дом?

Майк пожал плечами.

— Когда-нибудь.

— Она больше не вернется, — мягко сказала Джесс.

Он поднес к губам баночку с колой и сделал большой глоток, чувствуя, как она обожгла ему пищевод. Он злился, но не понимал почему. Злость была вызвана отнюдь не ее замечанием о Саре или продаже дома. Она уже говорила об этом раньше, так почему же он злится именно сейчас?

Все дело в Нью-Йорке. Рвалась последняя ниточка, соединявшая его с Сарой.

Майк опустил баночку на стол и потер логотип большим пальцем.

— Ты видишь ее?

— Я не забыла ее. Я думаю о ней постоянно.

— Я имею в виду, когда ты закрываешь глаза, ты представляешь ее такой, какой она стала сейчас?

— Я помню Сару такой, какой она была.

— А я больше не вижу ее лица. Я слышу ее голос, я помню все, что она делала и говорила, но ее лицо остается размытым пятном. Раньше со мной такого не бывало.

— Когда ты пил.

Майк кивнул. Выпив, он ложился на кровать Сары, закрывал глаза и ясно видел ее как живую, и они вдвоем вели долгие и потрясающие разговоры.

Джесс сказала:

— Сегодня я была в книжном магазине, и какой-то малыш, лет четырех, не больше, стоял в очереди, держа в руках книжку «Дайте дорогу утятам». Помнишь, как ты в первый раз прочитал ей эту сказку?

— Саре тогда было около трех. Ты подарила ей эту книжку на Рождество. Она стала ее любимой.

— После того как ты в первый раз прочитал ее ей, Сара умоляла нас отвезти ее в Бостон, чтобы посмотреть на утят, помнишь?

Майк почувствовал, как его губы раздвигаются в улыбке. Он вспомнил разочарование Сары, когда она узнала, что лодки в форме лебедей в Центральном парке не были настоящими лебедями. И как это разочарование сменилось слезами, когда Сара увидела бронзовую скульптуру мамы-утки с утятами. Это — не утки из сказки, папочка. Эти утята не настоящие. А на обратном пути домой Сара придумала объяснение: Я знаю, почему утята сделаны из металла, папочка. Это чтобы люди не могли сделать им больно. Дети садятся на спины маме-утке и утятам, а если бы у меня на спине целый день сидели люди, то она бы сильно болела. Днем они сделаны из металла, чтобы им не было больно. Л по ночам, когда все лежат в своих кроватках и спят, они превращаются в настоящих уток и идут плавать в озеро вместе с настоящими лебедями. Сара сидела на заднем сиденье «эксплорера», рассказывая ему об этом.