Я притихла и почти полностью залезла под одеяло.

— А что с ней? С девушкой?

Мама тяжело вздохнула.

— К сожалению, она покончила с собой. Ее больше нет, Шэй, а он на свободе и борется за то, чтобы делать то же самое с тобой. Мы поговорили с отцом. Больше он к тебе не подойдет.

Я кивала, слушая эти, вроде бы правильные, слова. И с одной стороны действительно накатывало облегчение, а с другой… не знаю, чувствовалась какая-то несправедливость. Ну почему единственные хорошие вещи я видела от преступника, насильника, который лишь притворялся, чтобы забрать меня? Почему муж, которому меня отдадут, не может быть таким?

А, впрочем, я еще не знаю, кто приедет завтра.

— Я ведь больше с ними не увижусь? — спросила я у мамы.

Она уже гасила свет.

— Завтра последняя встреча. Потом у тебя начнутся уроки. Отец выберет тебе мужа, а тот составит список требований. И тебя всему научат. А они пока утрясут формальности.

С этими словами она оставила меня одну. Я уже начала привыкать к этой крохотной комнатушке с огромным экраном, к темной ванной. К большому, будто воздушному, дому. И лишь один раз я видела сад, который угнетал своей правильностью и симметричностью. Вот бы увидеть все эти растения не ровными рядами высаженные на грядках, а в дикой природе, на каких-нибудь холмах, или в горах.

Недостижимые мечты. Или достижимые? Как знать. Посмотрим, с кем я увижусь завтра. Вдруг мне повезет и, как в кино, приедет прекрасный будущий император и заберет меня к Канопусу…

Длинное темно-зеленое платье на этот раз показалось мне слишком уж торжественным. Но не мне выбирать, что надеть: за этим строго следила мама. Она же заплела мне красивую косу с вплетенными цветами. На этот раз меня практически под конвоем проводили в душ и тщательно накрасили. Пока мама возилась с прической, я успела понять две вещи:

Первая: в доме почему-то совсем не было слуг.

Вторая: именно за этого мужчину родители надеялись выдать меня замуж.

Иначе почему меня так активно и с особым вниманием готовили к первой встрече?

Отец добродушно смеялся, когда я вошла все в ту же столовую. Я никогда еще с самого пробуждения не слышала его смеха. И почему-то появилось нехорошее предчувствие. Оно было неуловимым, исходящим откуда-то из глубины души. Но царящая в столовой веселая атмосфера не обманула меня.

Они оба поднялись, а я вежливо поздоровалась:

— Доброе утро.

К слову, прежняя слабость вернулась едва ли не в двойном размере, так что мысли текли неспешно и неохотно. Я не особенно интересовалась окружающим миром, но подметила, что воды на столе, само собой, нет, как и чего-то, кроме заменителя мяса, напичканного белком и другими веществами.

А жених собой хорош настолько, насколько может быть красивым стареющий антаресец. Для них еще нет оптимальной программы продления жизни, и потому мужчина уже перевалил за экватор средней продолжительности жизни своей расы. Нельзя сказать, что он выглядел старше Грега или отца, но все же в нем чувствовалось что-то бесконечно далекое. Я больше смотрелась бы рядом с ним как дочь. Может, как сестра… но жена?

Несколько худощавый, с длинными волосами, черными, густыми, собранными в хвост. Да, наверное, он был красив и, скорее всего, умен. В руках мужчина вертел небольшую резную тросточку, увенчанную большим черным камнем.

— Шэй, это господин Тоайто.