|
.. Нет, это не для него. Вот, хотите буду советником Президента на общественных началах — это, пожалуйста! Человек думал, что после такой наглости его просто спустят с лестницы. Он даже представил себе эту сцену: два охранника спихивают его вниз с лестничной площадки, и он катится, символизируя собой карьерные взлеты и падения в Кремле. А еще краше: его выносят, как Паниковского, раскачивают и бросают на булыжную мостовую Ивановской площади... Класс! Но Глава Администрации не рассмеялся, не разозлился, а, хитро прищурившись, спросил: «Только на общественных?» «Что?» — не поняв смысла вопроса, вскинулся Человек, которому не дали ни докатиться до конца лестницы, ни шмякнуться на камни важнейшей площади страны. Став совершенно серьезным, Глава Администрации предложил ему должность советника Президента по экономике. Но не на общественных началах, а в штате. Мол, есть такая должность, но она вакантна уже лет пять. Понимая, что реально решает все Глава администрации, что Президент фигура марионеточная (знал бы он тогда, как изменится ситуация через пару лет...). Человек согласился. Через три дня был подписан Указ, и Человек еще через пару дней переехал в свой кабинет в Кремле.
За все годы он лично с Президентом не встретился ни разу, если не считать приемов и фуршетов. Но поручения его выполнял. Основное, что он сделал, — возглавил разработку Налогового кодекса. Идея была простой — вместо множества различных законов, постановлений и инструкций, содержание которых не знал полностью никто, принять один-единственный закон. Вот вам правила игры, и давайте теперь жить честно. А я эти правила сделаю справедливыми. Уж кто, как не он, знал все лазейки в налоговых делах. — Ты не отвлекайся, — напомнил ему внутренний голос, — твои благие намерения не тебя, а людей в тюрьму привели. Но он же не виноват, что так получилось. Ему и в голову не могло прийти, что спустя пять лет силовики возьмут и протащат через Конституционный суд концепцию, что, мол, оптимизация налогов — есть уклонение от уплаты налогов. И начнут разорять компании, которые им приглянулись, устроят новый передел собственности и в итоге поставят всю экономику на грань коллапса. — А разве я тогда не встал им в оппозицию? Публично! Рискуя не только должностью, но и свободой? — Э-э, нет! Ты с кем кокетничаешь? Кого пытаешься обмануть? Меня — твой внутренний голос? Ты, дорогой, прекрасно просчитал, что именно публичность твоей оппозиции делала тебя неприкасаемым. Ты зарабатывал очки на обоих фронтах. Для тех, кого сажали, ты вроде был защитником. Для тех, кто сажал, — ты был свидетельством демократии в стране, олицетворял свободу слова. Когда им напоминали про тридцать седьмой год, они отвечали, да о чем вы говорите? У нас же есть Советник Президента, который... А решаем не мы, суд... — Ну суд они контролировали. Это — не моя вина! — Ага, но в отставку-то ты не подал! Это была правда. В отставку он не подал. Уговаривал себя, что отставка — это только шум на пару недель. А так, оставаясь внутри системы, он еще поборется. Побороться он не успел. Президент стал мешать силовикам. Задумал кадровую чистку. Начал готовиться. Но опереться ему было не на кого. Для бизнеса он стал врагом, для демократов — противником, для своих же силовиков — слабым звеном. Его отравили. Это, конечно, была ошибка ястребов. Тут уже все поднялись, народ вышел на улицы, и «технический» Премьер-министр автоматически стал лидером толпы. Своего шанса Премьер не упустил. И стал следующим Президентом. Человека же, как и всех, кто работал в Администрации, попросили уйти. Кто-нибудь вспомнил, что он был в оппозиции силовикам? Никто! — «Но я же кричал: «Свобода»... — с иронией напомнил слова Галича внутренний голос. — И как прежде, как прежде, век наш пробует нас, можешь выйти на площадь, смеешь выйти на площадь, в тот Назначенный Час!» Человек подумал, что все-таки, как бы там ни было, ему зачтется, что он хотел сделать людям добро. |
