Ну почему, почему всем благим намерениям Алекса не суждено осуществиться? Он твердо пообещал себе не встревать в дела синьора Моретти и его потенциальных клиентов, и вот, пожалуйста! Пяти минут не прошло, а он уже заморочил Лео голову россказнями о последнем приюте альпийских стрелков. Подпитал пришельца давно позабытыми слухами и домыслами. Но нужно отдать должное и самому Лео: он проявляет к предмету разговора недюжинный интерес. Алекс при этом ощущает себя клубком ниток, а роль Лео сводится к тому, чтобы дергать за торчащий наружу кончик. Нитка распутывается, как и положено нитке, и через пять минут от клубка ничего не остается. И проявляется истинная сущность Алекса: он — кондуктор, компостирующий билеты на поезд в ад.

Сколько времени осталось до отправления поезда, и успеет ли Лео соскочить с подножки, если вдруг захочет?

— Забавно, — Лео побарабанил пальцами по столу. — Все, что вы рассказали мне, Алекс, чрезвычайно занимательно.

— Вы считаете насильственную смерть десяти человек забавной? Считаете ее занимательной?

— Я неправильно выразился. Сама история… Она больше похожа на вымысел, чем на правду. Что-то из разряда городских легенд.

— И тем не менее это правда, — произнес Алекс обиженным тоном. — Вот если бы вы приехали чуть раньше… Хотя бы на несколько дней… То могли бы встретиться с непосредственным участником тех событий.

— А сейчас я не могу с ним встретиться?

— К сожалению, нет. Он… умер. Скоропостижно скончался.

— Погодите, — Лео нахмурился. — Это тот самый человек, о смерти которого все здесь говорят?

— Точно. Синьор Тавиани. Я сам нашел его. Был первым, кто обнаружил труп.

— Об этом тоже говорили…

— Все так и есть. — Алекс даже покраснел от удовольствия: еще бы, сегодня его имя у всех на слуху, хотя он и скромный продавец рубашек. — Я зашел к старику, чтобы отдать долг… А он сидит в своем кресле и уже не дышит.

— Что же произошло?

— Сердечный приступ, так сказал врач.

— Ясно. И каким образом этот старик…

— Синьор Тавиани. Его звали синьор Тавиани.

— И каким образом синьор Тавиани оказался причастен к истории со стрелками?

— Он был начальником полиции в то время и наверняка знал больше, чем все остальные. Он знал что-то такое, чего не знали другие.

— Это он рассказал вам об альпийских стрелках?

Единственный в их жизни разговор вертелся вокруг рубашек, манжет и воротников, но признаваться в этом Алекс не собирается. Как и в том, что узнал о полицейском прошлом кладбищенского сторожа только сегодня. Алексу хочется любыми способами удержать благосклонное внимание Лео — так почему бы не приврать?

— Мы общались. Не так, чтобы очень часто, но синьор Тавиани иногда заглядывал ко мне, просто поболтать.

— И он рассказал о стрелках?

— Он не любил об этом вспоминать. Наверное, потому и уехал из города так надолго.

— Надолго?

— Его не было больше тридцати лет.

— Это тоже связано со смертью стрелков?

— Не знаю. Но он точно не посоветовал бы вам даже соваться на вершину.

— Там водятся привидения?

— Все может быть.

— Но вы ведь никогда не были там. Как вы можете что-то утверждать?

Похоже, ослепительный Лео так и не воспринял предупреждения Алекса всерьез. Или сам рассказ не произвел на него должного впечатления. Наверное, в тех местах, откуда прикатил серебристый «ламборджини», никто не знает, что такое тяжелые, ватные туманы.