Рэн презрительно фыркнула:

– Мы находимся в открытом океане. Единственной властью на корабле является Калеб. Самое худшее, что он может сделать, – это бросить нас в камеру арестантов, но я почему-то думаю, что он на это не пойдет. А сейчас слушай меня внимательно. Сразу после ленча мы уговорим Фаррингтона – это будет несложно – сыграть с нами в вист, а когда увидим, что он считает нас полными профанами в игре, одна из нас предложит сыграть на деньги – и все его денежки станут нашими! Ты уверена, что справишься, Лидия? – с тревогой спросила Рэн. – Ты же знаешь, что я делаю это для тебя. Когда мы доберемся до Америки, тебе понадобятся деньги, чтобы выжить.

Лидия доверчиво распахнула голубые глаза. С тех пор как она познакомилась с Рэн, жизнь ее круто изменилась: она отделалась от ненавистного мужа, открыто флиртовала с первым помощником капитана, в течение нескольких часов стала карточным шулером и теперь была готова ободрать как липку профессионального игрока.

– Конечно, справлюсь, – самоуверенно заявила она.

– Только будь начеку. У Обри Фаррингтона острый глаз, и ему известны всевозможные трюки. Помалкивай и удивляйся каждый раз, когда выиграешь. Завтра мы придумаем, как вытащить из трюма Баскома и обчистить его кубышку. Сегодня у нас состоится «генеральная репетиция». Твои пальцы должны быть очень гибкими, чтобы обращаться с картами без лишних движений. И не нервничай, – предупредила Рэн. – Если одна из нас будет напряжена или испугана, Фаррингтон станет подозрительным. Картежники – очень недоверчивый народ.

Лидия согласно кивнула. Рэн была самой очаровательной женщиной, какую она когда-либо встречала. Жаль, что капитан так не думает. Лидия пожала плечами. Наверное, Рэн права: все мужчины – негодяи. Хотя Питер… Нет, выводы делать рано: они еще мало знакомы.

Как Рэн и предполагала, игра в карты началась сразу же после ленча и все еще продолжалась, когда день стал клониться к закату. Калеб наблюдал за игрой с капитанского мостика, прищурив глаза. Обри проигрывал с удивительным постоянством. Калеб вздрагивал каждый раз, когда до него доносился веселый смех женщин после очередной выигранной партии. В течение всего дня Рэн ни разу не взглянула в его сторону, что не способствовало хорошему настроению капитана. На душе у Калеба вообще было неспокойно: в любую минуту он ожидал появления из трюма Баскома Стоунхама, который утащит свою жену-картежницу вниз, непрерывно читая молитвы громким голосом.

В очередной раз услышав заливистый хохот Рэн, капитан подумал: «Очень хорошо, что Обри не обладает правами на "Морскую Сирену", иначе действительно было бы о чем поволноваться…» Он увидел, как старый картежник встал, поклонился и ушел, а женщины спокойно остались сидеть на своих местах.

«Пошел за деньгами», – заключил про себя Калеб.

Несколькими минутами позже появился Фаррингтон, на лбу его залегли глубокие морщины, а руки нервно сжимались в кулаки. Он небрежно бросил женщинам драгоценный камень и кивнул. Даже с такого расстояния Калеб заметил, как расширились глаза Рэн. Она взяла камень, повертела его перед глазами, а потом засунула в рот и прикусила изо всех сил.

«Ради всего святого! – вскипел от злости Калеб. – Она ведет себя, как заядлый игрок!»

Рэн удовлетворенно кивнула Фаррингтону, показывая, что принимает его ставку. Закусив нижнюю губу, Обри приступил к сдаче.

В течение следующих нескольких часов – уже при свете фонаря – Обри Фаррингтон выложил в центр маленького стола еще девять камней и умудрился проиграть все.

Калеб нутром чуял, что Рэн и Лидия обманывают Обри, но был бессилен остановить происходящее.

«Поделом этому старому лису!» – говорил он себе.