Лишь однажды Влад позволил себе посетить тогда уже Ленинград — прощупывал почву для возвращения свой маленькой семьи в клан, чтобы вновь обрести положение и защиту. К сожалению, ему опять пришлось убегать из старого города, спасая голову, оставляя за собой раненных охотников. Как обмолвился дед, Мирослав не успокоился и не забыл, а по-прежнему горит желанием вернуть свою женщину. Ему показалось, тот стал еще более одержимым.

Кроме того, влиятельного жестокого Серого знают многие вервольфы или веры, как нас называют люди. Из-за тайной вековой охоты на нашу семью Василику могли узнать всюду. Оборотни не люди — пластическую операцию не сделаешь, чтобы изменить лицо или фигуру. После трансформации мы словно замираем во времени. И пока Мирослав ищет Василику — ее только тайга укроет. А с бабушкой и мы с Анфисой в прятки с судьбой играем — природа знатно распорядилась. Сложно даже представить, что будет, если спустя годы Мирослав не одну Василику найдет, а с юными копиями.

И если у моей бабушки есть дедушка: любимый, дорогой, единственный, и, по большому счету, все в порядке, то мы с Аней оказались заложницами чужой вседозволенности. Мести. Жажды крови! Боимся высунуть нос из сибирской глухомани, где на сотню верст вокруг нет ни одного вера.

В соседнем городе Влад обнаружил малочисленный и закрытый клан оборотней. Сближаться с ними мы не стремились и не пытались, но и встретиться не боялись. Дед сложа руки не сидел и мириться со своим положением не хотел. Он готовился! Чем старше оборотень, тем сильнее и неуязвимее становится. За столетие Влад заматерел, превратившись из юнца в сильного крепкого «волчару». Хитрого, коварного, расчетливого. Заводил связи среди людей в небольших городках, подобных Усть-Лиму, среди богатых туристов и охотников, что приезжали сюда и пользовались его услугами в тайге. На приисках и в криминальном мире. Использовал любые возможности и ниточки завязывал на себя, надеясь в скором времени вернуть себе, а значит и любимой, «свободу» и безопасность.

В последнее время разговоры о нашем будущем поднимаются все чаще. Влад с Василикой слишком радеют о нас, мечтают о счастье для своей дочери и внучки. И конечно боятся потерять или накликать очередную беду. Тем более, беда уже постигла мою маму…

Анфиса с тяжелым вздохом встала, принесла расческу и вопросительно приподняла бровь, глядя на меня.

Быстренько прожевав последний кусочек рыбы, я вытерла руки и села ровно, предоставляя тетке возиться с моими длинными черными волосами. Аня у нас искусный парикмахер и визажист, и замечательно плетет косы, чем я беззастенчиво пользуюсь при каждом удобном случае. Даже не потому что люблю прихорашиваться, мне больше нравится наслаждаться ее заботой, прикосновением мягких теплых рук.

Я благодарно потерлась щекой о ее запястье и метнулась к зеркалу полюбоваться на очередной шедевр парикмахерского искусства. Увидев результат, восторженно выдохнула: «Красота-а-а!». Волосы цвета воронова крыла мастерски забраны в не тугую «круговую» косу и закреплены у виска поблескивающей хрустальной заколкой-цветком, а свободный «хвостик» словно ручеек стекает с виска на плечо.

Поймала в зеркале задумчивый Анин взгляд, обращенный на меня, и хмыкнула. Как же мы похожи! У обеих золотисто-смуглая кожа — наследство румынских родственников, идеальные черные брови, раскосые глаза в обрамлении длинных густых ресниц, высокие скулы и овальная форма лица. Форма губ немного иная, да цвет глаз. А вот фигуры: у меня — тоненькая и хрупкая, еще округляться и округляться; у Василики с Аней — шикарные женственные формы, высокая полная грудь и узкая талия.

Спору нет, мы красивые женщины. И поэтому я никогда не подчеркиваю свою внешность, скорее прячу под удобной, практичной, не привлекающей лишнего внимания одеждой кэжуал, а волосы закручиваю в непритязательный узел-ракушку.