Упершись спиной в подушку, сидя на кровати, Мишаня ностальгически повествовал мне о своей сладкой жизни в тюрьме Матросская тишина. Оказывается, там всё запрещено и всё можно. Потому что, слава Богу, менты хотят жить и потому они все коррумпированы. На Матроске Мишка сидел на спецу, держал общак и был чуть ли не смотрящим в хате, так как действительный смотрящий настолько злоупотреблял наркотиками, что был неспособен к несению своих обязанностей. Потому он поручал свою работу Мишке. Я полагаю, что Мишка из осторожности не преувеличивал. Он сам не раз говорил мне, что на тюрьме врать опасно, что иные типы выдают себя за больших авторитетов и даже воров в законе, но в тюрьме ничего не утаишь, и разоблачённые самозванцы рано или поздно бывают наказаны. Из рассказов Мишки выходило, что на Матроске ничего не стоило достать дозу героина, что туда заносили водку и коньяк. Что на день рождения Мишке занесли пару бутылок коньяка. В Матроске жарили картошку и мясо на спирали, положенной в специальной выдолбленной на полу канавке. А чтоб запах не доносился в коридор, вентилятор сдувал запах в вентиляционную отдушину. На Матроске пекли торты. На Матроске у Мишки был обслуживающий его человек, сам он не готовил салаты, ему готовили. На Матроске Мишка имел возможность даже фотографироваться. А главное – на Матроске Мишку окружали люди его профессии и его мировоззрения – приверженцы «воровского хода». Мишке было о чём с ними поговорить. «С тобой скучно», – вещал Мишка снисходительно. «С тобой у меня нет ничего общего. Вот когда мне здесь по ошибке чекисты посадили в камеру Санька, мы с ним разговаривали трое суток без сна». Сообразив, что преступники друг друга знают, чекисты наконец рассадили их.

Полагаю, что Мишка в данном случае отстал по фазе. Полагаю, что если бы он сейчас бы был возвращён в Матросскую тишину, то нашёл бы своих сокамерников пресными и однообразными, после опыта тюремной жизни с Лефортовским контингентом. В Лефортово Мишка за год успел посидеть с «Толиком», как он его называл, Быковым, с коммерческим директором НТВ Антоном Титовым, с израильским бизнесменом Давидом. Ко мне в камеру 24 он заехал прямиком из хаты 101, прямиком от Салмана Радуева!

Почему Мишка сидел с таким количеством знаменитостей? Полагаю, что у администрации Лефортово в отношении выбора для нас сокамерников есть свои правила, специальная технология. Помимо первого безусловного правила, что подельники, естественно, не могут сидеть вместе, администрация вне всякого сомнения строго соблюдает и второе: опасные, значительные люди не должны сидеть вместе. Меня не посадят в одну хату с Радуевым, это ясно. Тем более не посадят с Анатолием Быковым, о нём я написал книгу. Революционера не посадят с революционером. Поскольку опасные люди могут снюхаться и впоследствии, когда‑либо «замутить» вместе какие‑либо противоправные дела. Потому администрация комбинирует, химичит, исхитряется разбавлять нас такими элементами как Мишка. А таких как он, юных бандитов, в Лефортово немного. Потому его часто переводят из камеры в камеру.

У Мишки хороший характер. Радуев сдружился с ним и очень не хотел, чтобы Мишку перевели от него. Он даже ходил просить к начальнику изолятора, чтобы Мишку от него не переводили. В свою очередь Мишка хорошо отзывался о Радуеве. Он довольно живо нарисовал мне словесный портрет Радуева. «Когда я впервые вошёл в его хату, он убирался.