Маршалл узнал эти звуки. Пристань. Должно быть, сейчас около полудня, судя по жаре. Он смутно помнил, как встретился с Олли вчера вечером. Или это произошло сегодня утром? Но зато у него не было сомнений, что Олли обо всем расскажет. И каким же он, наверное, выглядел дураком! Последнее, о чем он вчера подумал, это сколько еще надо выпить, чтобы полностью отключиться. Жестокая головная боль со всей очевидностью подтвердила, что ему это удалось. Теперь нужно заставить себя встать, умыться и, что самое главное, быть готовым поговорить с Олли. Он свесил с кровати длинные ноги и некоторое время сидел в оцепенении. Затем поднялся и стал умываться из кувшина и полоскать рот, чтобы избавиться от гнусных последствий прошлого вечера. Но когда Маршалл привел себя в порядок и вновь обрел способность мыслить, он взглянул на вчерашнее другими глазами. Сцена с Джулианой вызывала ужас и отвращение. Логика подсказывала, что она будет держать язык за зубами, не скажет даже Филиппу, хотя он, несомненно, заметит синяки на шее. Слава Богу, он не убил ее. Сейчас он был рад этому, и не только потому, что пришлось бы оправдываться в содеянном. Достаточно того, что они встретились. Если б он не остановил себя вовремя, то сожалел бы об этом сегодня утром.

Покидать каюту не хотелось. Олли придет сам, когда освободится. Может быть, он уехал в Сидархилл? Маршалл присел на краешек кровати и оглядел каюту Джима. Все стояло на своих местах, не было только вещей самого хозяина. А где все-таки Джим? Странно, не мог же он забрать все вещи на время поездки в город. Долго размышлять ему не пришлось, потому что дверь распахнулась, и вошел Олли с небольшим чемоданом в руках.

— Наконец-то ты встал! — Он бросил чемодан, захлопнул дверь и подошел к Маршаллу.

Минуту он смотрел на него молча, а когда Маршалл поднялся, обхватил его руками, крепко прижал к себе и заплакал. Потом, чтобы не разводить сантименты, отпустил его и переключился на чемодан.

— Тебе есть о чем мне рассказать, не сомневаюсь в этом. Но сначала, я думаю, ты не прочь переодеться в свои вещи.

— Так вот, значит, куда ты ходил! Почему не привел родителей?

Олли усмехнулся.

— Вероятно, до тебя не дошло, о чем я тебе рассказывал вчера по дороге на пароход.

— Откровенно говоря, вообще ничего не помню. Хотел напиться до потери сознания и забыть обо всем.

— Значит, ты еще не был дома?

— Нет. Я поехал сначала в контору решить вопросы… но дверь оказалась закрытой. Дома у Элиз тоже никого не было… хотя какой ей смысл оставаться там после того…

— После чего? — В голове Олли окончательно все перепуталось.

У Маршалла была такая мука в глазах, что минуту они стояли молча.

— Нам лучше поговорить, — предложил наконец Олли.

Маршалл сел на кровать, обхватив голову руками. Впервые ему придется рассказывать о том, что с ним произошло, и ему было не по себе. Он не хотел заново ворошить прошлое. Лучше забыть этот кошмар. Но Олли заслуживал объяснений, поэтому, сделав глубокий вдох, Маршалл начал свой рассказ. Он вспомнил, как напал на след Магвира в Сидархилле, но поимка не удалась, как они устроили с Рени пикник и обсуждали планы на медовый месяц в Лемане.

— Мы уже ехали назад, когда появился Магвир. Сначала он схватил Рени, я даже не успел опомниться. Боже, Олли, тогда я видел ее в последний раз! Уэс подставил нож к ее горлу, а Фрэнк целился из ружья в меня. Кажется, я бросился на ружье и… больше ничего не помню. В следующий раз очнулся, когда меня как мешок перекинули через лошадь. Ехали четыре дня, не встретив ни одной живой души. Когда добрались до пещеры…

— Пещеры? Неудивительно, что мы тебя не нашли.