Питер Марвел. В погоне за призракомВ погоне за призраком – 1
Что наша жизнь? Игра страстей, Разноголосица понятий. Утроба матери моей — Уборная для перемены платья. За ней — подмостки. Лишь один Жестокосердный зритель — Небо Следит за сменою картин, Ошибок не прощая слепо. И вот уж холод гробовой Нас прячет от тепла и света, Как занавес упал, так над землей Заходит солнце. Песня спета. Жить — значит пьесу лишь играть, К обители бредя последней, Всерьёз нам только умирать, И это — шутки драгоценней. Жану де Габриэлю, хозяину заведения «Таверна Питера Питта», вдохновившему меня своим ромом и побасенками на создание этой книги, посвящается. Все совпадения не случайны. Смеяться разрешается. Вы можете смеяться. Но если вы любите плакать — то плачьте. Потому что если вы не будете плакать и смеяться, то плакали ваши денежки…
Глава 1 Начало пути
Плимут. Атлантический океан Уильям Харт никогда не представлял себе, что его может так тошнить. Уже полдня он болтался на баке по правому борту, перегнувшись через отполированный руками планшир, и перед глазами его то ухало вниз, то вздымалось вверх маслянистое тело океана. Солнечные блики яростно плясали в слезящихся глазах, в висках ломило от нестерпимой боли, словно некий сапожник с остервенением тыкал туда тупым шилом. Самым отвратительным в его положении было то, что он, всю свою восемнадцатилетнюю жизнь мечтавший о море, совершенно не мог представить себе морской качки. А уж начало путешествия виделось ему совсем по-иному. — Ну, пока все нутро не вывернет, не успокоится, — услышал он сказанную тоном знатока фразу и понял, что она относится к нему. Харт хотел повернуть голову и достойно ответить, но новый мучительный приступ скрутил его невыносимой резью, так что он только успел краем глаза отметить коренастую фигуру, увенчанную похожей на котел головой, повязанной красным платком. — Только зеленые юнцы, в первый раз ступившие на палубу, блюют с наветренной стороны, — отозвался кто-то рядом, и Харт покраснел от унижения, узнав надтреснутое карканье своего капитана. Ему очень хотелось сказать в ответ что-нибудь из разряда «не вашего ума дело», но вместо этого, настигнутый новыми спазмами, он опять перегнулся через планшир. А когда ему полегчало, оказалось, что он снова остался в одиночестве. Больше всего на свете он желал лечь прямо на палубу, но гордость не позволяла ему пасть так низко в глазах простых матросов. Когда он наконец добрался до своей-каюты, схожей размерами с матросским сундуком, то обессиленно повалился на жесткую крышку рундука, покрытую набитым соломой тюфяком. Поскольку закрыть глаза было решительно невозможно из-за приступов головокружения, он повернулся носом к дощатой переборке и, зацепившись взглядом за сучок, предался воспоминаниям…
* * * — Согласитесь, этот парусник просто великолепен — настоящий красавец! Глядя на него, думаешь о совершенстве, которого способно достичь мастерство человека, не так ли? Глядя на изящные линии бортов, на великолепно украшенную корму, понимаешь, что рукой плотника водила десница Господня… Вы согласны со мной, сэр? Этот короткий панегирик с большим воодушевлением был произнесен на торговой пристани Плимута господином не первой молодости, но чрезвычайно живым и подвижным для своих лет, одетым в костюм из черного голландского сукна, покрой которого выдавал в нем особу влиятельную, хотя и не благородных кровей. Обращался он при этом к человеку чрезвычайно рослому, завидного телосложения и, несомненно, дворянину, на что указывала большая, отделанная серебром шпага, висевшая на перевязи у бедра этого краснолицего, с военной выправкой мужчины. |
