Он поднял голову. Наши глаза встретились. Он попытался улыбнуться, но не смог. Я попыталась улыбнуться в ответ — но увидела, что от него не ускользнул мой обеспокоенный взгляд. Он тут же вскочил из-за стола. Когда он выпрямился во весь рост, его худоба показалась еще более пугающей. Он потянулся ко мне обеими руками, потом передумал и протянул только правую. Я ответила на его рукопожатие. Его рука была худой, высохшей. Он не отрывал от меня глаз. Мне стало трудно выдерживать его взгляд.

Здравствуй, — сказал он.

Здравствуй.

Ты прекрасно выглядишь.

Я не смогла ответить привычным «Ты тоже», потому что невозможно было произнести эти слова. Вместо этого я заглянула в детскую коляску. Кейт спала — хорошенькая пухлая девочка в комбинезоне, накрытая толстым клетчатым одеялом. Я погладила ее ручонку. Инстинктивно кулачок разжался, и крохотные пальчики обхватили мой палец. Я замерла, воспользовавшись паузой, чтобы прийти в себя.

Она красавица, — сказала я.

Он встал рядом и вместе со мной смотрел на девочку.

Да, — сказал он. — Красавица.

Вы с Дороти, должно быть, очень довольны.

Он кивнул, потом жестом пригласил меня за стол. Я осторожно высвободила свой палец из маленькой ручки. Зашла в кабинку. Он сел напротив меня. Заказал еще кофе. Его пальцы снова обхватили чашку. Какое-то время мы оба молчали. Наконец он заговорил, не поднимая глаз:

Вот, значит… я все думал… я… я рад тебя видеть, Сара.

Я не знала, что сказать. Поэтому хранила молчание.

Я не виню тебя в том, что ты ненавидишь меня, — сказал он.

Я не испытываю к тебе ненависти.

Значит, испытывала.

Может быть, какое-то время. Но… ненависть такая штука, с которой трудно жить. Боль — это другое. Боль может остаться надолго.

Я знаю, — сказал он. — За эти четыре года много было таких моментов, когда я думал: неужели это можно пережить?

И как?

Я не смог. Я тосковал по тебе каждый час каждого дня.

Понимаю.

А твоя тоска по Эрику?..

Ты хочешь знать, ушла ли она? Нет. Но я научилась жить с ней. Так же, как научилась жить с тоской по тебе.

Он снова поднял на меня взгляд.

Ты тосковала по мне? — спросил он.

Конечно, — ответила я. — Очень.

Он смотрел на меня с болью и изумлением:

Но… ты отказывалась даже говорить со мной.

Да.

И не прочла ни одного моего письма?

Ты прав, они так и остались невскрытыми.

Тогда как же ты можешь говорить…

Что я скучала по тебе все это время? Потому что так оно и были. Потому что я любила тебя. Как никого и никогда.

Он обхватил голову руками:

Тогда какого черта ты гнала меня, Сара?

Потому что… я не могла иначе. Горе было слишком велико. Я так любила тебя, что, когда ты предал Эрика и меня… когда Эрик умер, я не могла тебя видеть. То, что случилось, было слишком страшно. И самое ужасное, что… я понимала, почему ты был вынужден сделать то, что сделал. Что ты попал в жуткую ситуацию — ситуацию, в которой так легко было поддаться панике, сделать неверный шаг. Но это все равно… не могло смягчить последствий твоего выбора. Ведь он отобрал у меня двоих самых дорогих для меня, самых любимых людей.

Принесли кофе. Он по-прежнему сидел с поникшей головой.

Знаешь, как часто я мысленно проигрывал эту сцену? — спросил он.