|
Хотя мы никогда не подавали ему фальшивых надежд на возможное примирение, мои опасения подтвердились. Выходит, не напрасно я боялась, что он убедит себя в том, что наше расставание — лишь временная ситуация, что однажды утром папа вернется к маме, — и некогда безопасный мир Этана будет восстановлен. Но сейчас он наконец осознал страшную реальность. Я держала его в руках и не могла избавиться от мысли, что в результате совместных родительских усилий Этан слишком рано познал один из банальных законов жизни: никогда не рассчитывай на то, что кто-то подарит тебе ощущение безопасности.
До конца поездки Этан больше не заводил разговоров на эту тему. На следующий день мы облазали все закоулки Старого Квебека. На такси отправились за город, катались на лошадках по заснеженному лесу. Вечером зашли на детский кукольный спектакль в крохотный театр. Давали «Петю и Волка» на французском (naturellement), но Этан знал эту сказку наизусть (у него дома был диск) и очень радовался тому, что все понимает без перевода. Мы ужинали в ресторанчике, где бродячий аккордеонист наигрывал, как я поняла, старинные квебекские мелодии. Музыка слегка раздражала, но Этану все было в новинку, поэтому он был счастлив, особенно когда аккордеонист подошел к нашему столику и спросил у Этана, какие песни он знает, а потом исполнил для него «Frere Jacques». В общем, день удался. Этан не выказывал ни малейшего недовольства (я внимательно наблюдала за его настроением). В тот вечер он лег спать усталый, но счастливый. Он поцеловал меня, пожелав спокойной ночи, и сказал, что ему бы хотелось остаться в Квебеке еще на денек. Мне тоже, — ответила я, — но в школе, наверное, будут недовольны, если ты задержишься. Ты могла бы сказать, что я заболел. Я рассмеялась: Мой шеф тоже разворчится, если я не появлюсь во вторник. Но послушай, не за горами Пасха. А это значит, что… Диснейленд! Вот именно. А теперь давай-ка спать. Как только Этан заснул, я села к телефону и позвонила Мег. Где тебя черти носят? — спросила она. Я рассказала. Квебек — в середине января? Ты, должно быть, мазохистка. Ты же знаешь, старые привычки исчезают с трудом. Она рассмеялась: Твой голосок меня радует. У нас был хороший день. И поскольку в последнее время это большая редкость… Продолжай… Вчера мне удалось встретиться с маминым адвокатом. И?.. Как оказалось, траст вовсе не исчерпан. В самом деле? Более того… Я назвала ей сумму. Ты шутишь, — сказала она. Вовсе нет. Боже правый. За тобой ланч, не отвертишься. Это уже кое-что, не правда ли? Кое-что? Да в это трудно поверить. Да. Я тоже так думаю. Я тебе вот что скажу, дорогая: твоя мать была тот еще делец. Да, — согласилась я. — Похоже. Только не говори мне, что ты не счастлива. Я просто… не знаю… ошеломлена. Я знаю. Но только пусть не этим. Это хорошая новость. Да, пожалуй… только вот я не знаю, как быть с Чарли… К черту его. Ты единственная, кто был рядом с матерью. Но он потерял отца. Ты тоже, не забывай. В отличие от Чарли, я никогда не знала отца. И, в отличие от него, меня мама никогда не заставляла чувствовать себя помехой… Перестань, — оборвала меня Мег. — Она очень любила Чарли. Не сомневаюсь. Но был ли он ей приятен? Не знаю. Посуди сама: если бы Чарли не родился, она бы никогда не вышла за Джека Малоуна. И ее жизнь могла бы сложиться куда более счастливо. На это даже не рассчитывай. У твоей матери был талант мученицы. Ты мне будешь рассказывать. |
