Я ничего и не начинала.

Ладно, ты победила. Довольна?

Я не рвалась ни к какой победе, Мэтт.

Всё, тема закрыта.

Отлично, — сказала я, раздраженная очевидной глупостью этого обмена колкостями. Неужели я никогда не успокоюсь? После короткой паузы я спросила: — Хочешь поговорить с Этаном?

Да, пожалуйста.

Я передала телефон сыну.

Твой папа, — сказала я.

Я прислушивалась к их разговору. Голос Этана был несколько напряженным, робким — конечно, он был слегка смущен тем спором, который невольно подслушал. Я испытала ужасное чувство вины и вновь задалась вопросом, перестанет ли он когда-нибудь ненавидеть нас за то, что мы внесли сумятицу в его жизнь.

Да, пап… да, хотел бы… цирк — это здорово… да, я буду слушаться маму… да, пока…

Он передал мне телефон. Мы долго молчали. Наконец он сказал:

Я есть хочу.

Мы остановились у «Макдоналдса» на выезде из Нью-Палтц. Этан сидел тихо, жевал свой «Чиккен Макнаггетс» и картошку, поигрывая дешевой пластиковой игрушкой, вложенной в пакетик с детским набором. Я потягивала горький кофе из пластикового стаканчика, с тревогой вглядываясь в сына, отчаянно желая избавить его от переживаний… и зная, что это невозможно.

Я коснулась его липа:

Этан, дорогой…

Он вдруг резко дернул головой и заплакал.

Я хочу, чтобы ты жила с папой, — всхлипнул он.

О боже…

Я потянулась к нему, но он отстранился и зарыдал громче:

Я хочу, чтобы мама и папа жили вместе.

Его голос уже срывался, и слышать это было невыносимо. Пожилая пара за соседним столиком сурово посмотрела на меня, как будто я олицетворяла все зло современной женщины. Этан вдруг бросился мне на грудь. Я крепко обняла его и покачивала, пока он не успокоился.

Когда мы снова двинулись в путь, Этан заснул. Я смотрела прямо перед собой, на ночное шоссе, пытаясь сконцентрироваться за рулем. Мои глаза заволакивало пеленой слез, над дорогой стелился легкий туман, и свет фар пытался пробить его ватную завесу. У меня было такое ощущение, будто я еду в вакуум. В пустоту, такую же, что царила у меня в душе.

Когда мы подъехали к отелю, который я заказала в Сарасота Спрингз, Этан все еще спал. Так что мне пришлось отнести его на руках в номер, переодеть в пижаму и уложить в постель. Потом я легла в ванну и целый час тупо смотрела в потолок.

Наконец я заставила себя вылезти из ванны и заказала в номер салат «Цезарь» и полбутылки красного вина. Я отужинала салатом с вином, попыталась читать роман Энн Тайлер, который бросила в сумку, но текст расплывался перед глазами. Я отложила книгу и уставилась в окно, на падающий снег. Как я ни старалась отвлечься, но одна навязчивая мысль не отпускала меня: я сама все испортила.

Снегопад закончился к моменту моего пробуждения. Утро — ясное и холодное — обещало удачный день. Я чувствовала себя отдохнувшей. Этан повеселел и пребывал в радостном ожидании поездки на север. Он с аппетитом умял порцию оладий. Задал мне кучу вопросов о предстоящем путешествии. Ему хотелось знать, увидим ли мы в Канаде медведей. Или лосей. Или волков.

Может быть, волка, если повезет, — сказала я.

Но я хочу увидеть и медведя.

Посмотрим, можно ли это устроить.

Дорога до Квебека заняла около семи часов, но Этан, казалось, был в восторге от поездки. Тем более что я положила ему в сумку «гейм-бой» — и с облегчением отметила, что его не тошнит в машине, пока он занят любимой игрушкой. А еще он читал. И мы болтали обо всем на свете (правда ли, что Годзилла был хорошим монстром, который просто не нашел своего места в жизни; кому из рейнджеров Этан хотел бы подражать, когда вырастет). Ему понравился процесс пересечения границы — и он очаровал женщину-инспектора на канадской таможне, спросив ее, где можно купить волка.