Дина подъехала к Вадику, крепко ухватила поводья у металлического мундштука во рту лошади и повела ее за собой. Конь, чуть занося в сторону крупом, рысцой затрусил за ней. Доскакав до середины поля, Дина отпустила поводья и сказала Ситникову:

А теперь веди сам! Ну, давай же, давай, ведь это так просто, Вадик!

Как только Дина отпустила узду, конь под Ситниковым снова заплясал, приседая на задние ноги. Вадик забыл про поводья и, чтобы не свалиться, вцепился в жесткую гриву.

Нет, я лучше слезу и пешком побегу. Так будет быстрее, — негромко сказал он.

Дина оглянулась, упругим движением поднявшись на стременах, перевесилась с седла, схватила поводья, свисающие с морды лошади Вадика, и перекинула их ему на руки.

Возьми повод, но не держись за него, не натягивай, иначе лошадь тебя скинет!

За что же мне держаться, за уши, что ли?! — раздраженно воскликнул Вадик.

Приподнимайся на стремени, держи равновесие и сжимай ноги!

Как я сожму ноги, если у меня между ними тонна конины?! — еще больше возмутился Вадик.

Он послушался совета Дины и, опасаясь, что конь встанет на дыбы и скинет его, взял поводья и стал держать их с такой осторожностью, будто у него в руках была не засаленная кожаная узда, а шлейф дорогого свадебного платья.

Но конь все равно его не слушался. Высоко задирая голову, он хрипло ржал и топтался на одном месте до тех пор, пока Дина не хлестнула его кнутом по крупу.

Они галопом поскакали по полю. Каждый удар копыт выбивал фонтанчик грязи из сырой земли.

Вадик чудом удерживался в седле, он нагнулся к шее лошади, привстал на полусогнутых ногах на стременах и трясся, как мешок, на широкой спине жеребца, при каждом скачке получая мощный удар по заду. По сторонам он не смотрел.

А тем временем Дина, отпустив поводья, освободила руки и на скаку поменяла диадемы. Она положила коробку с фальшивкой в сумку Панкрата, оглянулась на черный джип, который несмотря ни на что продолжал приближаться, и бросила сумку в его сторону.

Миновав опушку, ребята поскакали между деревьями, углубляясь в темную чащу леса. Тод-стый слой древесной трухи и сушняка заглушал удары копыт, высокие листья папоротника хлестали коней по животу.

Внезапно перед Вадиком возник ствол упавшего дерева. Его конь на всем скаку шарахнулся в сторону, сбился с аллюра и оступился, попав ногой в чью-то нору. Падая, он перекувырнулся и сбросил своего наездника. Вадик кубарем скатился с коня и, неудачно приземлившись, подвернул ногу.

Дина оглянулась, повернула свою лошадь, подняв ее на дыбы, и быстро поскакала обратно к Вадику.

Ты цел? — легко спрыгнув с седла, с тревогой в голосе спросила она. — Шею не сломал?

Ногу подвернул. Не знаю, смогу ли я идти.

Сможешь, — уверенно сказала Дина. — Мы немного пройдем лесом, а потом выйдем на дорогу и остановим машину. — Она подошла к лошадям, издала какой-то воинственный клич и ладонью шлепнула их по крупам.

Кони карьером понеслись обратно к своим хозяевам-пастухам, а Вадик, стиснув зубы от сильной ноющей боли, встал и, хромая, пошел за Диной.

А где сумка Панкрата, ты ее потеряла?! — Он только сейчас заметил, что на плече Дины висит только ее маленькая сумочка.

Я бросила ее Лысому, чтобы он отстал.

А диадема?

Дина достала из сумочки диадему, надела ее на голову и улыбнулась.

Она настоящая? — недоверчиво спросил Вадик. — Когда ты успела их поменять?

Пока ты подпрыгивал на лошади как мартышка. — Дина убрала диадему обратно в сумочку и решительно пошла впереди.

Лесная глушь была погружена в тишину и сумрак. Ветви наверху так густо переплетались, что через этот свод проникал только сумеречный свет, оставшийся от яркого солнца.

Вадик то и дело спотыкался, падал, снова вставал и, чертыхаясь, шлепал себя по шее и рукам, сбивая комаров, которые атаковали его распаренную кожу.