Стены лачуги были сделаны из неровных жердей, и в щели снаружи проникал свет. Мы видели на стенах сосуды, сделанные из высушенной тыквы, из скорлупы кокосового ореха. Некоторые из них были очень искусно украшены. В углу висела связка сушеных листьев табака. На полу лежали старые каменные топоры, различные железные инструменты, огниво. А под потолком был какой-то ящик. Теи Тетуа объяснил нам, что это его гроб,

— Если я заболею, то влезу в гроб и закрою крышку. Здесь некому меня перенести, а если я останусь лежать мертвый на кровати, меня съедят собаки.

Рядом с лачугой была вырыта могила. Он аккуратно расчищал ее, выкидывая из ямы мусор и куриный помет.

Погасли последние угли. Наши друзья тоже легли спать. Завтра им рано вставать — еще до рассвета они выйдут в обратный путь, через горы.

Мы приступили к строительству нашего второго дома… На этот раз на берегу океана. Единоличным владельцем долины Уиа был Теи Тетуа, он не взял с нас никакой платы за участок. Мы — его гости, и все, чем он владел, принадлежало также и нам.

"Усадьба" старика располагалась в пальмовой роще на берегу, на платформе, за прочной каменной оградой, сделанной для защиты от полчищ диких и полудиких свиней. Вдоль ограды текла речушка. На ее противоположном берегу как раз было место для нашего домика. От пляжа наш участок отделялся галечным барьером, сооруженным прибоем.

Широкая бухта с изумрудной водой, вечно исчерченная белыми гребнями волн, переходила в голубую бесконечность океана. Вот где приволье и чистый воздух! Неугомонный пассат круглый год дует с востока, гоня прочь из рощи комаров и прочую мошкару. Только в лесу они находили убежище и плясали роями, эти бесы, которых сюда доставили белые.

Старик посоветовал нам строиться основательно. Он долго сокрушался, узнав, какая судьба постигла нашу бамбуковую хижину.

…Ханатива — так называлась маленькая долина, в которую мы попали, обогнув скалистый мысок. Здесь среди зарослей миру и борао стояли старые стены, склепы, истуканы, но мы пришли сюда за строительным лесом. Старик легко карабкался вверх по стволам, отбирая для нас самые прямые, крепкие деревья миру.

Сперва с них снимали кору, колотя ствол камнями; после этого связывали вместе по нескольку штук гладких тяжелых бревен. Мое голое плечо превратилось в болезненную рану, а ноги покрылись ссадинами, после того как я несколько раз прошелся с ношей по скалам. А Теи играючи нес свою поклажу. Он от души смеялся, когда я испуганно замирал на месте, цепляясь за камни там, где волны захлестывали тропинку. На мысу мы бросали бревна в море и возвращались за следующей связкой. Течение само несло стволы через залив и выкидывало их на берег как раз возле нашего участка.

Мы ставили дом на сваях, чтобы оградиться от непрошеных гостей. Сам домик был низкий, с крышей из пальмовых листьев, с тремя стенами; входили в него по лесенке. Вдоль задней стены на полу тоже настелили пальмовые листья. Трудно представить себе лучшее жилье; всегда свежий воздух и ни единого комара.

Я хотел рядом соорудить кухню, но тут старик воспротивился. Раз мы гостим в долине Теи Тетуа, значит и есть должны вместе с Теи Тетуа. Он забрал наш котелок и унес его к себе.

Так начались наши самые чудесные дни в Полинезии.

Лив и Момо отлично подружились. Момо исполнилось десять лет: почти взрослая! Она была очень рада новой подруге и охотно обучала ее тему тому, что должна уметь хорошая вахина. Они плели циновки из листьев пандануса, изготовляли арканы из луба борао, при помощи колотушки превращали кору хлебного дерева в тапу— материал для одежды. Делали украшения из цветов, браслеты и бусы из красных горошин и причудливых плодов.