Многие семьи радушно принимают меня на ночлег, однако, едва я касаюсь в наших полуночных задушевных беседах темы полиции или терроризма, разговор сходит на нет. Чтобы избежать дьявола, нужно держаться от него на расстоянии… Как-то по пути в Мерса-Матрух я встречаю Сайда. Он настаивает на своем приглашении пойти к нему домой поужинать — и мы входим в дом, наполненный детским смехом и криками. Сидя прямо на полу перед блюдами с едой, я угадываю неясные тени, незаметно мелькающие мимо нас и исчезающие в глубине дома, в скрытых от посторонних глаз уголках. У Сайда тридцать детей, и он спешит этим похвастаться. От двух жен, уточняет он, расплываясь в широченной улыбке и обнажая серебряную коронку. К концу трапезы он чинно, с помпой достает крошечную коробочку искусной ручной работы и выуживает из нее пакетик гашиша, который мы вместе раскуриваем. Я погружаюсь в эйфорию, и тут до меня вдруг доносится голос Сайда:

— Сколько стоит женщина у вас там, в Канаде?

Его вопрос меня ужасно смешит, и мы, повалившись на подушки, скатываемся к разговорам о сексе. В моей стране, объясняю я, женщина сама вольна выбирать себе партнера. Она может завести себе нескольких мужчин, просто так, для получения удовольствия. Такого ответа Сайд точно не ожидал!

— Удовольствия?! У нас маленьким девочкам делают обрезание. Пока им нет пяти лет! Погоди, а как вы там у себя сексом занимаетесь?

И я рассказываю ему как. Сидя в столовой главы большого мусульманского семейства, я подробно и наглядно пересказываю ему тысячу и одну позу «Камасутры» и даже на пальцах кое-что поясняю. Сайд просто в шоке…

Несколькими днями позже, покидая Египет, я думаю, что где-то в очередной деревеньке в клубах гашиша сейчас передается мой ликбез по теме «любви на западный манер». Будем считать, что это мой прощальный подарок всем женщинам Египта и других стран тоже… Малая толика человечности — и женственности, — которой мне так остро не хватало с тех пор, как начался мусульманский этап моего путешествия.

Так и не попав в Ливию, принимаю решение идти в сторону Туниса и прокладывать маршрут по тем землям, где мне дозволено находиться. Двигаюсь по старой римской дороге по направлению к Джербе, повернувшись спиной к огромному портрету Каддафи, который сверлит меня своим орлиным взглядом. В Тунисе все зовут его «чокнутый»: говорят, что точку зрения он привык менять в зависимости от цвета своей утренней мочи… И вновь на дороге, укрытой зеленью оливковых деревьев, я встречаю полицейскую братию, однако на этот раз уверен, что их занимают отнюдь не вопросы моей личной безопасности. Подозреваю, что здесь меня принимают за двойного агента. Мой новый эскорт убежден, что с местным населением мне надлежит общаться только очень и очень поверхностно. Стоит мне увлечься разговором, как эти церберы тут же вмешиваются, принимаясь проверять документы у моих собеседников и недвусмысленно предлагать им убраться восвояси. Приказам полицейских люди подчиняются мгновенно. Кругом с плакатов и гигантских портретов смотрит на нас президент Бен Али — ладонь прижата к сердцу, на лице вымученная улыбка, — вот так в головы людей прочно вбивают абсолютный культ личности.

Милый Тунис я покидаю с заметным облегчением, глядя, как мой эскорт остается по ту сторону границы. На пограничном посту в Ум-Тибуле алжирские таможенники приносят мне кофе и желают приятного путешествия по их территории. А я, пользуясь случаем, интересуюсь, где могу обменять тунисскую валюту на местную.